— Значит, так и решили, Кира. Квартиру оформляем на маму, а потом переезжаем к ней. Всё, без обсуждений, — Тарас говорил ровным голосом, будто докладывал начальству. Ни тени сомнения, ни эмоций.
— Что значит — оформляем? — она застыла у окна, словно её окатили ледяной водой. — Подожди… как это “решили”?
— Именно так и есть, — он пожал плечами и откинулся на спинку стула. — У неё район неспокойный, соседи всякие. А здесь у нас охрана, парковка под окнами, камеры везде. Ей будет спокойнее. А мы пока поживём у неё — просторно и статусно.
— А обо мне кто подумает, Тарас? — она шагнула ближе; в глазах блеснуло что-то острое. — Это же наш дом! Мы вместе его выбирали! Каждая мелочь здесь наша: полки, занавески… даже эта нелепая трещина над люстрой! Мы же…
Она осеклась. Хотела сказать “мы же всё строили вместе”, но слова застряли в горле. Он стоял напротив — чужой человек с безупречным видом и запахом дорогого парфюма; казалось, он только что вышел не из их спальни, а из офиса после переговоров.
— Это просто квадратные метры, Кира, — усмехнулся он. — Не стоит драматизировать. Это актив: его нужно использовать с умом. Ты взрослая женщина и должна мыслить рационально.
— Актив?! — она рассмеялась резко и натянуто; смех прозвучал надломленно. — Тарас… ты себя слышишь? Дом — это не актив! Это наша жизнь!
Он посмотрел на неё с выражением снисходительности учителя перед учеником.
— Сентиментальность ничего не даёт.
В этот миг будто ток прошёл по телу: она не узнавала его ни по голосу, ни по жестам. Перед ней был не муж… а чиновник с печатью в руке.
— Я не дам согласия на это, — произнесла она тихо; голос дрожал от эмоций, но внутри уже крепла решимость.
— Я тебя не спрашиваю,— спокойно ответил он.— Просто сообщаю: документы уже у юриста. Скоро тебе позвонят.
Он взял портфель и ушёл прочь. Дверь за ним закрылась мягко и бесшумно – но именно это сделало боль ещё острее.
Кира осталась стоять посреди комнаты одна. Гостиная вдруг показалась чужой – даже чай на столе остыл так быстро, будто испугался происходящего. Она опустилась на диван и уставилась в потолок: та самая трещина… когда-то они шутили над ней – «наша семейная отметина». А теперь? Просто царапина на штукатурке… как их отношения.
В памяти всплыли события прошлой недели – тот самый ужин у свекрови… теперь всё стало ясно.
Раиса встретила их как обычно: в безупречно выглаженном халате с идеальной укладкой и выражением лица человека, которому всю жизнь приходится терпеть чужую неловкость.
— Ну наконец-то пришли,— бросила она сухо.— Я уж думала вы опять опоздаете.
Её квартира напоминала музей: всё сверкало полировкой мебели и пахло теми самыми духами «ещё с советских времён». Воздух был тяжёлый до густоты – хотелось закашляться сразу при входе… но нельзя было – неприлично ведь.
Тарас моментально подобрался: выпрямился и словно стал меньше ростом – зато важности прибавилось заметно. Сын перед королевой-матерью.
— Как дела на работе? Тяжело ведь? Всё держится только на тебе,— спросила Раиса между делом разливая суп по тарелкам.— Я ведь всегда говорила: домашний очаг должен поддерживать мужчину… а не мешать ему жить.
Слова звучали негромко – но попадали точно в цель. Кира уловила подтекст сразу же; пальцы крепко сжали ложку.
— У нас всё хорошо, мама,— поспешил ответить Тарас.— Кира старается как может…
— Старается… — протянула Раиса задумчиво.— Ну-ну… Только старания мало для женщины рядом с мужчиной твоего уровня… Женщина должна вдохновлять! Чтобы мужчина чувствовал поддержку за спиной… а не груз ответственности!
Кира хотела возразить – но прикусила язык: спорить было бессмысленно.
Раиса улыбнулась холодно:
— Вот Полина рассказывала недавно: её сын обменял старую квартиру на новую – выгодно получилось! Молодец парень – умеет считать выгоду! А вы всё сидите в своей двушке… Молодым там тесновато конечно… а мне бы такая подошла идеально! Спокойно там у вас… соседи приличные…
Кира подняла взгляд:
— Простите… вы серьёзно сейчас?
— А почему бы нет? Вы же семья,— пожала плечами свекровь.— Надо заботиться о старших поколениях тоже! Ты молодая ещё – тебе везде будет хорошо жить… А мне одной тяжело уже становится…
Тарас молчал тогда; только кашлянул неловко и спрятал взгляд в тарелку супа…
И тогда Кира поняла: решение принято давно – просто ей забыли об этом сообщить заранее…
После ужина Тарас изменился заметно: стал молчаливым и задумчивым; никаких привычных шуток или «поехали мороженое возьмём». До дома добрались молча… легли спать тоже без слов…
А утром он уже смотрел на квартиру иначе – как бухгалтер смотрит на цифры в таблице: без чувств… без памяти…
Ночь после разговора выдалась длинной… такой же серой и тягучей как ноябрьский дождь за окном…