Вместе, Данило. А выходит, каждый сам по себе.
Муж отвёл взгляд. Он не привык видеть в Оксанке такую отстранённость. Обычно она вспыхивала, спорила до хрипоты, отстаивала свою точку зрения. Но это ледяное спокойствие пугало куда сильнее любых криков.
— Я просто хотел, чтобы Полина почувствовала: она всё ещё кому-то важна. Думал, Маричке потом можно будет выбрать что-то попроще… игрушку или небольшой конструктор…
— Игрушку? — Оксанка удивлённо приподняла брови. — Одной — телефон, а другой — игрушечка? Одной — подарок, а вторая пусть потерпит? Тебя это не смущает? Даже если Маричка промолчит, она ведь всё поймёт. И запомнит.
Наступила тишина. Данило опёрся ладонями о столешницу, словно ища в ней хоть какую-то опору.
— Я думал… ты поймёшь меня. Я же не со зла… Просто…
— А я всё поняла, — перебила его Оксанка и развела руками. — Ты сделал выбор. И выбрал даже не ребёнка… Себя самого. Не хочешь испытывать вину перед одной и ради этого готов пренебречь доверием другой.
Она поднялась и ушла к дочери в комнату, не дожидаясь ответа. Данило остался один на кухне. Его взгляд упал на коробку с телефоном: теперь она символизировала вовсе не праздник, а ошибку отца.
На следующее утро первой проснулась Оксанка. Обычно раньше всех вставал Данило, но сегодня он лежал рядом неподвижно, отвернувшись к стене. Ни звука храпа, ни движения — будто бы бодрствовал, но разговаривать явно не собирался.
Осторожно выйдя на кухню и стараясь не потревожить Маричку, женщина заварила себе чай и попыталась разложить всё по полочкам в голове. Её задело вовсе не то, что он купил телефон без согласования; дело было даже не в потраченных гривнах или нарушенном обещании держать всё открыто. Больнее всего оказалось осознать простую вещь: для Данила их общая дочь оказалась на втором плане — по любви, по значимости… по приоритету.
К вечеру напряжение между супругами достигло предела: никто никого прямо не упрекал, но молчание висело тяжёлым грузом и точно не было уютным. Данило словно ушёл внутрь себя и замкнулся там наглухо. Когда после ужина Маричка ушла к себе в комнату, он вдруг нарушил молчание:
— Ты ведь знаешь… я никогда бы намеренно вам зла не сделал… Просто я чувствовал: нельзя забывать о Полине совсем… Мне казалось… это по-человечески правильно.
— По-человечески? — переспросила Оксанка с горечью и покачала головой. — По-человечески было бы сказать жене честно: тебе нужно поддержать дочь от первого брака… Обсудить это вместе… найти решение… А ты вместо этого прятался с телефоном как воришка! И главное — когда у тебя двое детей… нужно хотя бы пытаться сохранить равновесие между ними!
Данило тяжело выдохнул: он вроде бы осознавал свою ошибку… но всё ещё искал оправдание своим действиям внутри себя. Он искренне стремился быть хорошим отцом обеим дочерям… Только вот пытаясь сохранить одну связь – рисковал разрушить другую навсегда.