Маричка весь вечер вела себя особенно тихо. Не капризничала, не задавала вопросов — просто сидела с видавшим виды смартфоном и молча смотрела мультики. Казалось, она старалась не мешать взрослым.
Когда Оксанка укладывала её спать, девочка прижалась к подушке и неуверенно спросила:
— Мам, папа Полину больше любит, да?
Горло тут же пересохло. Всё стало ясно: она что-то услышала. Или, возможно, Полина сама похвасталась — ведь они были знакомы. Оксанка присела на край кровати, взяла дочку за руку и ощутила напряжение в её тонких пальчиках. Маричка не плакала и не выглядела обиженной — ей просто хотелось понять правду. Как взрослому человеку, который пытается разобраться: его ещё любят или уже нет.
— Нет, родная моя. Он любит вас одинаково. Просто иногда взрослые ошибаются. Им кажется, что одним нужно больше внимания, а другим — меньше. Потому что кто-то выглядит сильнее и будто бы может потерпеть.
Маричка ничего не сказала в ответ — лишь слегка кивнула. Но в этом движении было слишком много покорности для семилетнего ребёнка. И это снова болезненно кольнуло Оксанку в самое сердце.
Вернувшись в спальню, она увидела Данила — он сидел в полумраке и листал что-то на телефоне. Она остановилась у двери и произнесла:
— Понимаешь… дети не считают деньги или подарки. Они чувствуют внимание: сколько его им достаётся, с какой интонацией с ними говорят… Пока одна твоя дочь чувствует себя любимой и важной, другая уже поняла: её отодвинули куда-то в тень.
Данило отложил телефон и впервые за день посмотрел ей прямо в глаза.
— Я всё исправлю. Обещаю.
Но Оксанка промолчала. Потому что понимала: одних слов теперь недостаточно. Нужны поступки. Иначе следующий вопрос Марички будет уже не о Полине… а о себе самой. А этого она боялась больше всего — услышать от дочери: «А меня вообще любят?»
Прошло всего несколько дней, но ощущались они как долгая зима без солнца и тепла. Не было ни скандалов, ни упрёков — только гнетущая тишина между ними обоими, словно каждый старался случайно не задеть другого даже взглядом.
Оксанка больше не поднимала тему подарков вслух — но Данило чувствовал: между ними выросла невидимая стена отчуждения. Любое слово звучало бы чуждо.
Полина всё же получила свой телефон — через маму, без визита к ним домой. Это только усилило неловкость ситуации: ведь изначально они собирались поздравить обеих девочек вместе.
Маричке всё стало понятно без слов. Она больше ничего не спрашивала и ни на что не жаловалась — просто стала непривычно молчаливой для себя самой. Вечерами она оставалась у себя в комнате; потом ложилась спать тихо-тихо — будто боялась своим присутствием нарушить хрупкое равновесие родителей.
Данило это заметил сразу же. Каждый вечер он заходил к дочери перед сном: укрывал одеялом, гладил по голове… А потом уходил к себе в спальню и долго лежал с открытыми глазами под потолком.
Он думал тогда: поступил по-человечески.
Но оказалось… быть человеком куда труднее, чем казалось раньше.