Наталья, разлив по тарелкам суп, оставшийся с обеда порезала хлеб крупными ломтями, достала из морозилки стылое сало, порезанное заранее, наскоро покрошила огурец, разогрела круглую молодую картошечку, и позвала домочадцев к столу.
— Идёмте ужинать, мужики!
Мужики словно того и ждали. Потирая руки они гуськом, друг за другом спешно шли к накрытому столу.
Фёдор, отец семейства с одобрением глянул на накрытую » поляну».
— Ну уважила, уважила, мать! Рассталась— то как! Борщеца с устатку похлебать— самое то. Да ещё и картошечка с салом… Тут не грех и 50 грамм, а, мать?
Наталья только улыбнулась, и одобрительно кивнула мужу, мол можно.
Дружно звякали ложки. Мужики ели молча, потому как негоже с полным ртом разговаривать.
Очень быстро показалось донышко у тарелок, и мужики, откинувшись на стулья сыто улыбались и лениво переговаривались, мол спасибо, мам, всё было очень вкусно.
И только младшенький, Бориска, держа в руках ложку с отвращением смотрел на стоящую перед ним тарелку, не решаясь запустить туда ложку.
Мать, наклонившись к сыну заботливо спросила:
— Что ты, сыночек? Что случилось? Почему не ешь?
Сын молчал, исподлобья глядя на мать.
Наталья, повторив свой вопрос глядела на сына, не отводя глаз.
Бориска всё так же молчал, и кривил лицо, словно набрал в рот ледяной воды, а проглотить не смог, вот и корчился, потому как ломит зубы.
Из доброго, ласкового да заботливого сделался взгляд Натальи строгим да суровым. Вплотную подойдя к сыну, рявкнула она так, что аж стены задрожали, а отец вместе со старшими братьями вжали головы в плечи.
— Ну? Что молчишь? Язык проглотил? Почему суп стоит нетронутый? Или ты особого приглашения ждёшь?
Бориска, шумно сглотнул, и набравшись смелости, глядя матери прямо в глаза ответил:
— А вот не буду я твой суп на ужин есть! Хоть что со мной делай— не буду, и всё тут! На обед— пожалуйста, а вот на ужин нет!
Наталья, всплеснув руками подошла к сыну и ощупала его лоб. Ну так, на всякий случай. Вдруг жар у парнишки, а она ни сном, ни духом. Убедившись, что жара у дитятки нет Наталья вопросительно глянула на Борьку, и одними глазами спросила, мол чегой-то вдруг?
Бориска, словно враз осмелел, обвёл глазами всех присутствующих, и торжествующе сообщил, мол а вот не буду, и всё тут! А то смотрите— ка, взяли моду! Ей-Богу, ненормальные! Во всех нормальных, приличных семьях суп полагается есть строго на обед, и никак иначе. А если суп на ужин трескать, то стало быть и семья ненормальная, и люди, в семье этой живущие никакие не приличные.
И такая тишина вдруг наступила, что слышно было, как комар на соседней улице жужжит, да муха у соседки , что через два дома живёт крылышками машет.
Первой опомнилась Наталья. Молча забрав у отпрыска тарелку она так же молча выплеснула содержимое в собачью миску.
Немного подумав, туда же отправилась и картошка, что полагалась сыну. Поставив пустую тарелку перед Борькой мать сжалилась над ним, и, положив перед ним пару ломтиков огурчика уселась напротив, с умилением глядя на своё приличное дитя.
— Кушай — кушай, Бориска. И то правда, чего это я? Тебе, приличному да нормальному огурчика дольку, а суп твой Шарику отдам, он в нормальных семьях не жил, только в нашей, ненормальной. Ему на ужин и суп в радость, не то, что тебе, гурману. Ты вот что, Борюшка, догрызай огурчик, да спать ложись, а перед этим не забудь меня просветить, что в приличных да нормальных семьях на завтрак трескать привыкли, а то я сдуру— то тебе яйцо пожарю, а вдруг это не положено? Или может тебе с вечера лист салатный приготовить, пожуешь, да сыт будешь? И с обедом определись, я ж не знаю, что да как у нормальных— то людей!
Бориска, опустив глаза вяло грыз огурец и исподтишка поглядывал на миску Шарика. Хорошо ему, Шарику— то. Натрескается супа, будет улыбаться, да над Борькой посмеиваться.
А тут ещё отец взялся сына воспитывать, мол у нас всё просто, Борька. Не нравится еда— вперёд к плите. А не хочешь к плите— ешьчедали, и не выкаблучивайся. Ну или грызи огурец.
Мы люди простые, росли в простых семьях, откуда нам знать, что там в нормальных— то едят, какими разносолами их потчуют? Да по совести сказать, и времени у нас в обрез, потому как работаем мы все, некогда у плиты сутками стоять. Остался суп с обеда— трескаем суп.
Осталась картошка— тоже в сторону не отставим. И нос не кривим, лицо не морщим. А захотим— и кашу молочную трескать будем на ужин, да с аппетитом, с удовольствием! И прадеды наши не привередливые были, и деды, и родители.
Бориска, сглотнув слюну жалостливо посмотрел на мать, и спросил:
— Мам, а там борща больше не осталось? Ну их, нормальных всяких!
Наталья, пожав плечами ответила, мол нет уж, Бориска, нет больше борща, неприличные люди за ужином слопали. Тебе только огурец остался.
Лежал Бориска в постели, ворочался с боку на бок, и думал о том, что наверное вкусный был борщ— то! И то правда, ненормальная семья! Отнять тарелку вкусного, наваристого борща у сына и отдать его, борщ этот, собаке!
Навеяно комментарием.
Может и ненормальная у меня семья, но да, мы едим суп на ужин. Особенно борщ. Особенно с чесноком. Ну как его в обед есть?
Интересно, сколько среди нас таких ненормальных?
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.
Кстати, вот этот рассказ, где ненормальная семья суп на ужин трескает. Давно написан, коряво немного, но не исправляю, как наглядное пособие старые рассказы.
