Тамара ощущала, что этот разговор только начинает набирать обороты.
Обвинения и напряжённость в кухне росли, воздух стал таким густым, будто натянутой струной, готовой вот-вот порваться.
Нина Петровна села на табурет, поставив сумку у ног, и посмотрела на Тамару так, словно та была ей невесткой лишь по документам, а в душе — конкуренткой. — Знаешь, Тамара, — начала она с особым нажимом, — я всю жизнь отдала, чтобы мой сын вырос достойным человеком.
И когда сейчас мне нужна помощь, вы отворачиваетесь?
Алексей нахмурился: — Мам, никто не отказывается.
Просто у нас и так хватает своих расходов. — Ага, расходов хватает, — насмешливо повторила она. — На всякую мелочь деньги находятся, а для родной матери — нет.
Тамара почувствовала, как лицо её заливает кровь.
В памяти всплыли моменты, когда они с Алексеем каждый месяц отдавали свекрови по пять тысяч, чтобы покрыть просрочку.
Тогда Нина Петровна обещала, что это «последний раз». — Мы уже не раз помогали вам, — спокойно напомнила Тамара. — И немало.
Но ведь вы сами говорили, что дальше справитесь. — Да, говорила! — резко прервала свекровь. — А потом жизнь повернулась иначе.
Ты думаешь, в моём возрасте легко найти подработку?
Пенсия крохотная, цены растут… А вы тут премии получаете и молчите!
Она так сильно хлопнула ладонью по столу, что стакан закачался. — Мам, хватит давить, — Алексей потер виски. — Мы понимаем, что тебе тяжело, но это не повод переложить всё на нас. — Ах так! — глаза Нины Петровны заискрились. — Значит, чужая женщина тебе дороже матери! — Она ткнула пальцем в Тамару. — Всё именно из-за неё!
С тех пор как она вошла в дом, деньги проходят только через её руки.
Всё к себе забирает!
Тамара с трудом сдерживалась, чтобы не взорваться.
Внутри всё кипело, но она понимала: стоит крикнуть — и разговор прекратится. — Я не «забираю всё к себе», — сказала она спокойно. — Я просто хочу, чтобы у нас с Алексеем был порядок с финансами.
Чтобы дети не ходили в старой одежде, пока мы выплачиваем чужие кредиты. — Чужие?! — возмущённо воскликнула свекровь. — Ты смеешь мои долги чужими называть?
Я тебе не чужая!
Я — мать твоего мужа! — Жена, а не кошелёк, — тихо выдохнула Тамара, но слова повисли в воздухе.
Алексей сжал кулаки.
Он понимал: разговор развивается по давно знакомому сценарию.
Мать нажимает на жалость и чувство вины и каждый раз добивается желаемого.
Старая история повторяется Тамара опустилась на стул, ощущая, как усталость наваливается тяжёлым грузом.
Слова свекрови возвращали её мысленно в прошлое — к тем вечерам, когда они с Алексеем отдавали часть зарплаты, чтобы Нина Петровна не ссорилась с коллекторами. — Мы же уже платили за ваш кредит, — тихо напомнила она. — Помните?
По пять тысяч каждый месяц.
И тогда вы сказали: «Спасибо, больше не попросим».
Нина Петровна махнула рукой: — Да что те пять тысяч!
Пустяки.
А тут дело серьёзное. — У вас всегда серьёзное дело, — Тамара посмотрела прямо в её глаза. — Телефон нужен — срочно.
Микроволновку взяли в рассрочку — тоже мы оплачивали.
И опять теперь. — Ты меня в чём-то обвиняешь? — голос свекрови задрожал, но не от стыда, а от обиды. — Что я живу, как могу? — Никого мы не обвиняем, — вмешался Алексей, но его голос звучал устало. — Просто пойми: если мы постоянно будем тебя выручать, у нас самих ничего не останется.
Нина Петровна резко подняла голову: — Значит, вы хотите, чтобы меня приставы по судам таскали?
Чтобы я на старости лет позорилась перед соседями?! — Мам, — вздохнул Алексей, — мы же весной помогли.