Звонок в дверь раздался как раз в тот момент, когда Оксанка собиралась расслабиться в тёплой ароматной ванне с пеной. На пороге появилась Лариса, держа по чемодану в каждой руке — оба внушительных размеров.
— Скучно тебе, поди. Вот я и решила немного у вас пожить — недельку-другую, — без всяких предисловий заявила свекровь, протискиваясь внутрь.
— Надо же за тобой присмотреть. Что такого? — уставилась на неё Лариса с видом человека, не терпящего возражений.
Оксанка почувствовала, как внутри всё похолодело. Командировки Богдана на нефтяные объекты давно стали привычным делом: месяц он дома, месяц — вдали. За пять лет брака она уже научилась ценить эти периоды тишины и уединения. А теперь…
— Боже ты мой, что это на тебе? — всплеснула руками Лариса, критически осматривая любимый шелковый халат невестки. — Прямо какая-то роковая женщина! А мой Богдан таких не жалует.
— Это подарок от вашего Богдана, — процедила Оксанка сквозь зубы. Пальцы судорожно сжали ткань халата, словно она пыталась защитить его от посягательств.
Когда Богдан был рядом, Лариса всегда изображала мягкость и обходительность: сюсюкала с сыном, мило улыбалась Оксанке и держалась на расстоянии. Но стоило ему уехать…
— Чего застыла? Помогай давай! — свекровь без церемоний швырнула чемоданы посреди прихожей и направилась дальше по квартире прямо в обуви. — Господи ты боже мой! Да тут же кавардак! Совсем замучила моего сына – даже прибраться некогда!
Оксанка стояла как парализованная и наблюдала за тем, как та самая женщина, что недавно ворковала «Оксанка-душечка», теперь уверенно открывает одну дверь за другой и хозяйничает словно у себя дома. Ванная комната, спальня, кухня – ничто не избежало её пристального внимания.
— А где тумбочка? — послышался властный голос из гостиной. — Тут всегда стояла мамина тумбочка! При Богдане ты бы не осмелилась так распоряжаться!
— Мы просто немного переставили мебель, — стараясь сохранять спокойствие в голосе ответила Оксанка, хотя внутри всё кипело от возмущения. — Теперь здесь стоит торшер.
— Торшер?! – фыркнула Лариса так громко, что звук отразился эхом от стен. – Выбросили ценную вещь ради какой-то китайской ерунды! А Богдан об этом знает?
Оксанка промолчала. Конечно же знал – это он сам предложил избавиться от старой тумбы с запахом нафталина. Но сейчас объяснять было бессмысленно: перед ней стояла женщина с выражением полной решимости восстановить «порядок».
Тем временем Лариса уже вовсю распоряжалась в спальне: распахнула дверцы шкафа и принялась вытаскивать одежду вместе с комментариями:
— Это что за тряпки? И вот это тоже… Неужели ты так ходишь на работу? Люди ж смеяться будут!
«При Богдане она бы рот не открыла», – стучало у Оксанки в голове. Когда сын был рядом – только восхищённые вздохи: «Какая у тебя жена модница!» А теперь…
— И тут беспорядок! – донеслось из ванной комнаты. – Косметики сколько поразводилось! В наше время мыло да вода… Ого! Это ещё что такое?
У Оксанки сердце екнуло: свекровь держала её любимую пену для ванн – ту самую с жасминовым ароматом из последней командировки мужа.
— Такими духами только… — начала было Лариса и осеклась на полуслове; но взгляд говорил красноречивее слов: «только легкомысленные женщины такое используют».
«Господи дай мне выдержки», – мысленно взмолилась Оксанка. До возвращения Богдана оставалось ещё целых тридцать дней. Месяц под надзором этой женщины-актрисы: при сыне ласковая мама, а без него…