— Не позволишь? — Лариса едва не задохнулась от негодования. — Да я сейчас…
— Простите, — к ним подошёл охранник заведения. — У нас тут уважаемое кафе. Если вы продолжите выяснять отношения, мне придётся вас проводить.
— Меня?! — Лариса вскочила с места. — Вы хоть понимаете, кто перед вами? Это моя невестка! А этот тип…
— Пойдемте, пожалуйста, — охранник мягко, но уверенно взял женщину под руку. — Семейные разборки лучше оставить для другого места.
Лариса вырывалась и громко возмущалась, выкрикивая что-то о неблагодарных детях и моральном разложении, пока её не вывели за дверь. Потом она ещё долго маячила за стеклом кафе, демонстративно снимая на телефон происходящее внутри совещание.
Оставшиеся часы на работе превратились для Оксанки в настоящее испытание. Каждый взгляд коллег казался ей осуждающим, каждый шепот будто звучал прямо у неё за спиной. Даже Тарас, обычно невозмутимый и сдержанный, старался обходить редакторскую комнату стороной.
А вечером Оксанка обнаружила на телефоне множество пропущенных вызовов от мужа. Видимо, связь на буровой всё же восстановилась…
— Зато теперь всё чистое! — заявила Лариса и бросила на кровать ворох бесформенной одежды из трикотажа. — А то наряжаешься как…
Оксанка смотрела на испорченные вещи и чувствовала: внутри что-то окончательно надломилось. Все обиды последних недель, слёзы и бессильная злость вдруг прорвались наружу:
— КАК КТО?! — её голос сорвался в крик. — Давайте уже договорите! Месяц ходите вокруг да около… А теперь наконец показали своё настоящее лицо!
— Не смей кричать на меня! Я…
— А вы?! ВЫ СМЕЕТЕ?! — Оксанка схватила изуродованное коктейльное платье с оборванной бретелью. — Вам позволено копаться в моём телефоне? Следить за мной как за преступницей? Позорить меня перед всем коллективом?
— Я мать! Я обязана…
— Обязаны? — Оксанка горько рассмеялась сквозь слёзы. — Что именно вы обязаны сделать? Сломать мою жизнь? Раздавить мою карьеру? Превратить меня в забитую тень самой себя? Или… может быть… — она вдруг осеклась от внезапной догадки, — может быть вам просто невыносимо видеть своего сына счастливым рядом с женщиной, которая вам не подчиняется?
Лариса побледнела и прижала ладонь к груди:
— Как ты смеешь… Я ради него… Всю жизнь отдала…
— Вот оно! — Оксанка резко указала пальцем в её сторону. — «Я», «ради него», «всю жизнь»… А вы хоть раз поинтересовались: чего он хочет сам? Или я хочу? Или для вас важно только ваше представление о том, как должно быть правильно?
Из прихожей донёсся щелчок замка двери. Обе женщины замерли.
— Оксанка?.. Мам?.. Что здесь происходит?
На пороге спальни стоял Богдан: усталый вид, дорожная сумка через плечо и щетина на лице выдавали недавнее возвращение с месторождения.
— Богданчик! Наконец-то ты дома! Ты даже представить себе не можешь… Твоя жена…
— Мам… Я всё видел сам, — он достал телефон из кармана. — Мне прислали видео из кафе сегодня днём. И знаешь что?.. Мне стыдно… За тебя стыдно.
Оксанку будто окатили ледяной водой: видео?.. Значит кто-то всё-таки снял ту сцену… Щёки вспыхнули от унижения: теперь этот момент навсегда останется в чьей-то памяти или галерее телефона… Наверняка Никита постарался – он ведь обожает такие офисные драмы.
— Какое ещё видео?.. Я просто хотела тебя защитить…
— От кого ты меня защищала?! От жены?! От нормальной жизни без твоего вмешательства?!
Богдан бросил сумку с грохотом прямо посреди комнаты; его голос звенел от ярости – таким его Оксанка ещё никогда не видела за все пять лет брака.
Она прижалась к стене – колени предательски дрожали под тяжестью всего произошедшего…