— Да при чём тут это! — начал раздражённо он. — УЗИ ведь можно и позже пройти, а день рождения бывает раз в году! Ты снова начинаешь давить на жалость, играешь на чувствах! Эгоистка!
Эти слова больно задели. Она посмотрела на него пристально, с тяжестью в глазах.
— А моя боль тебя совсем не трогает?
Тихий вопрос, прозвучавший почти шёпотом, окончательно вывел его из себя.
— Всё, с меня хватит! Я больше не намерен участвовать в этом спектакле!
Он схватил подушку с кровати и плед с кресла, не удостоив её даже взгляда, и вышел из спальни. Спустя минуту из гостиной послышался скрип раскладываемого дивана. Эмоциональная пропасть между ними стала реальной. Мария осталась одна в их просторной супружеской постели, которая теперь казалась чужой и ледяной. Возврата уже не было.
Утро окутала густая, звенящая тишина. Они собирались на работу, не обмениваясь ни словами, ни взглядами. Александр, всё ещё охваченный злостью после вчерашнего, выпил кофе, бросил короткое «пока» и ушёл. Мария осталась одна, с тревожными мыслями, в которых теперь смешались обида и чувство покинутости.
В больнице её встретила доктор Елизавета — пожилая женщина с добрыми, но строгими глазами. Мария легла на кушетку, и холод геля на животе заставил её вздрогнуть. Врач сосредоточенно водила датчиком, вглядываясь в экран и хмурясь.
— Так… вот это мне совсем не нравится, — пробормотала она себе под нос.
Сердце Марии сжалось.
— Что-то не так?
— Повышенный тонус, дорогая. Причём серьёзно. И с плацентой не всё в порядке. Это риск.
Слово «риск» прозвучало как приговор. Елизавета сняла перчатки и посмотрела на Марию поверх очков.
— Нужно немедленно ложиться в стационар. Сейчас же. Никаких «домой за вещами». Пойдёмте, я оформлю направление, и сразу в отделение.
Мария была ошеломлена. Ноги подкашивались, в ушах стоял гул. Госпитализация. Больница. Она молча следовала за врачом по пустым коридорам, машинально отвечая на вопросы. Как только её определили в палату, она достала телефон. Нужно было позвонить Александру. Сообщить. Попросить привезти вещи.
Она набрала его номер. Долгие гудки сменились автоматическим сообщением: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Попробовала снова. И ещё. Безрезультатно. И тут её осенило. Он у Назара на празднике. И отключил телефон. Намеренно. Чтобы никто не мешал. Чтобы она не мешала.
Осознание этого обожгло изнутри. В самый тяжёлый момент, когда земля уходит из-под ног, самый родной человек оказался вне досягаемости. По собственной воле.
Она опустилась на жёсткую больничную койку. В палате было ещё три кровати, но пока они пустовали. Мария осталась одна, в уличной одежде, без сменки, без зубной щётки, без ничего. И страх, вперемешку с всепоглощающим одиночеством, накрыл её с головой. Она сидела, уставившись в одну точку, а по щекам текли тихие, беззвучные слёзы.
Спустя час начали возвращаться соседки по палате. Первой вошла Алёна — круглолицая, весёлая женщина около тридцати, с озорным блеском в глазах. За ней появились молчаливая Орися и строгая на вид Вероника.
— О, новенькая! Привет, я Алёна, — с доброй улыбкой представилась она. — А ты чего в уличной одежде? Вещи ещё не подвезли?
Мария с трудом натянула улыбку.
— Муж… занят. Наверное, позже привезёт.
Сама она не верила в это. Алёна и Вероника переглянулись с Орисей. Их взгляды говорили сами за себя: сочувствие, понимание, женская солидарность. Они уже видели подобное. Но тактично промолчали, не задавая лишних вопросов.
Прошёл час, затем другой. Телефон Александра по-прежнему был недоступен. Шок начал уступать место отчаянию. Мария поняла, что больше не может ждать. С дрожью в пальцах она набрала номер Леси.
— Леся… — голос сорвался, и она разрыдалась прямо в трубку, не в силах больше сдерживаться. Сквозь всхлипы она сбивчиво рассказала о больнице, диагнозе и отключённом телефоне мужа.
— Так, спокойно, — раздался в трубке уверенный, решительный голос подруги. — Назови адрес больницы и номер палаты. Я выезжаю с работы и сразу к тебе. Что тебе нужно?
Мария продиктовала адрес и короткий список самого необходимого. Леся приехала спустя полтора часа. Она влетела в палату с двумя большими сумками, запыхавшаяся, но полная решимости.