Мария не могла сдержаться:
— На твоём месте я бы давно всё мужу отдала! Это и правильно, и по-человечески! А ты — эгоистка, самая настоящая. Думаешь только о себе!
Слова Зои больно резали слух. Мария чувствовала, как внутри всё сжимается. Было ясно: Зоя пришла не просто так — она намеренно устроила этот скандал.
— Отойди, Зоя, — Мария шагнула вперёд.
— И что будет? — Зоя скрестила руки на груди. — Не хочешь слышать правду? Так вот она: ты никудышная жена. И все это знают.
Елизавета с Ириной переглянулись. Мария прошла мимо Зои, задевая её плечом. Не оборачиваясь, вышла в коридор. Сзади донёсся голос Елизаветы:
— Зоя, вы бы… потише немного. Здесь не рынок.
Но Мария уже спускалась по лестнице к выходу из здания. Она едва дышала — нужно было выйти на воздух, остаться одной и прийти в себя.
На улице она прислонилась к стене цеха. В лицо бил холодный ветер. Она закрыла глаза.
Поздним вечером Мария вернулась домой. Хотелось отсрочить встречу с Богданом как можно дольше.
В квартире стояла тишина. Она открыла дверь своей комнаты — Богдана не было видно. На столе стояла недопитая бутылка «Портвейна 777» и тарелка с остатками хлеба.
Мария опустилась на кровать — голова болела так сильно, что казалось, она сейчас расколется надвое.
Богдан вернулся спустя пару часов. Сначала послышались его шаги в прихожей, потом он вошёл в комнату — от него пахло алкоголем.
— Спишь? — он шумно поставил что-то на стол.
Мария промолчала.
— А зря молчишь, — Богдан сел рядом на край кровати. — Мне Зоя сказала: ты её сегодня при всех унизила на фабрике… нагрубила ей без причины.
Мария открыла глаза:
— Это я нагрубила?
— Конечно! Она же к тебе по-хорошему подошла, а ты её толкнула и ушла демонстративно… Не по-людски это, Мария…
Она приподнялась и села на постели. В свете лампы отчётливо виднелось лицо мужа: опухшее, пятнистое от выпивки лицо человека навеселе… но ещё не пьяного до беспамятства.
Он говорил то, что обычно держал при себе трезвым:
— Я не собираюсь выполнять требования твоих родственников, — твёрдо произнесла Мария. — Передай это своей матери и сестре лично. И пусть больше сюда не приходят с такими разговорами.
Богдан резко поднялся; глаза налились злобой и стали мутными от раздражения. Он схватил куртку со спинки стула и вышел из комнаты с грохотом распахнув дверь.
Хлопок прокатился эхом по коридору дома.
Мария осталась одна посреди комнаты; за стеной послышалось шевеление Ульяны на кровати — стены здесь были тонкие как бумага: всё слышно насквозь…
Она легла поверх одеяла в одежде и долго смотрела в потолок: сон так и не пришёл…
***
На следующий день Богдан появился ближе к обеду. Мария была на кухне и чистила картошку для супа; он прошёл мимо неё молча и направился в комнату.
Через минуту снова вышел уже со свёрнутым ватником под мышкой:
— Я уеду к матери дня на два… Тут невозможно находиться рядом с тобой…
Она ничего не ответила — только слегка кивнула головой.
Дверь захлопнулась за ним без лишних слов.
Ульяна появилась следом на кухне и поставила чайник:
— Уехал?
— Уехал…
— Ну вот и правильно… Пусть остынет немного… Послушай меня внимательно, Марийка: ни при каких обстоятельствах не отдавай дом! Ни под каким предлогом! Потому что потом раз-два – и окажешься под открытым небом… Поняла?
Мария снова кивнула молча… Понимала-то она понимала… Но одно дело понимать разумом… а совсем другое – признать самой себе: муж вместе со своей семьёй действительно задумали это всерьёз…
Вечером среды случилось то, чего она боялась больше всего…
Тот день закончился раньше обычного – материал закончился раньше срока – поэтому её отпустили домой пораньше…
Зайдя в комнату переодеться после смены (Богдан обещал быть только к ужину), она решила немного прилечь…
Стоило ей закрыть глаза – как вдруг услышала голос мужа из соседней комнаты…
Там стоял единственный телефон во всём доме…
Голос был отчётливый до боли:
— Уперлась насмерть… Ни в какую… Не соглашается…
Наступила пауза – он слушал ответ собеседника…
Потом снова заговорил – раздражённо:
— А что мне делать? Насильно заставить?.. Говорит же прямо: жильё моё – точка!
Опять тишина… Потом:
— Ты ж сама говорила: дом заберём себе… а её отправим обратно в твою деревню… А теперь что? Она ж не глупая – всё поняла!
Мария стояла у стены словно приросшая к полу; сердце колотилось где-то под горлом…
Голос мужа звучал всё более нервно:
— Ну конечно я ей ничего такого прямо не говорил!.. Думал поверит мне просто так! А она чует неладное… Теперь сидит у себя как сторож у сундука… ни шагу назад!