Ганна кивнула.
— И ещё… это неофициально, — он достал несколько распечаток. — Мы не можем опираться на моральный ущерб, но судья — тоже человек. Если потребуется усилить аргументы, покажем, что происходило. Без обвинений и эмоций. Просто чтобы стало ясно, почему вы ушли.
В тот вечер Ганна долго сидела на подоконнике, глядя на мокрый асфальт за окном. Телефон лежал у ног. В голове крутилась одна-единственная мысль: «Он даже не осознал, как всё потерял».
Через три дня она произнесла вслух:
— Я подаю на развод.
Тарас сидел за ноутбуком и что-то печатал. Даже не обернулся.
— Ну да… Очередная попытка давления? Не сработает.
— Это не шантаж. Я просто сообщаю. Все документы уже поданы.
Он повернулся только тогда. Сначала в его взгляде мелькнуло недоверие, затем — раздражение.
— Ты с ума сошла?
— Нет. Просто больше не хочу так жить. Ты сам по себе, а я возвращаюсь к себе.
Он с силой захлопнул ноутбук, встал и начал нервно ходить по кухне. Потом подошёл вплотную.
— Послушай, Ганна, ты совершаешь ошибку. Предупреждаю: теряешь не только ты одна.
— Я ничего не теряю. Я возвращаю то, что моё по праву.
После этого он замолчал окончательно. Стал приходить домой всё позже и почти ничего не говорил. Но между ними повисло напряжение — плотное и тяжёлое, как воздух перед грозой. Иногда она ловила его взгляд: настороженный, колючий — будто он смотрел уже не на жену, а на противника.
Однажды он вернулся среди дня и принялся перебирать бумаги с полки — демонстративно и без стеснения: копии ипотечных договоров, счета за мебель, банковские выписки о переводах.
— Ты серьёзно хочешь оставить меня ни с чем?
Ганна молча взяла документы из его рук и аккуратно убрала обратно в шкаф.
— Я просто добиваюсь справедливости.
События развивались стремительно: через неделю пришла повестка в суд. Заседание назначили на середину марта.
В день суда Ганна выбрала строгий образ: тёмно-синее платье без лишних деталей, волосы собраны в пучок, макияж нейтральный. У здания её встретил Олег — коротким кивком дал понять: «Я рядом».
Тарас появился позже — взъерошенный, в мятой рубашке и заметно нервничая. Приветствия от него никто не услышал.
Сам процесс прошёл быстро: судья — женщина около сорока лет с усталым выражением лица — задавала чёткие вопросы без лишних эмоций.
— Квартира приобреталась во время брака?
— Да,— ответила Ганна спокойно.
— Кто оплачивал ипотеку?
Олег передал папку:
— Совместные выплаты из общего бюджета семьи вот здесь отражены движением по счёту; также приложены чеки за бытовую технику и ремонтные работы… Кроме того — переводы посторонним лицам вне хозяйственных нужд семьи подтверждены этими выписками.
— Это вообще к делу отношения не имеет! — резко вмешался Тарас.
Юрист ответил ровным голосом:
— Имеет косвенное значение для понимания общей картины отношений сторон в браке.
Судья внимательно перелистывала бумаги; выражение её лица оставалось неизменным — ни удивления, ни сочувствия; только сосредоточенность работы профессионала.
— Стороны готовы урегулировать спор мирным путём?
Ганна покачала головой:
— Нет. Я хочу решения согласно закону.
Когда она это сказала вслух, Тарас едва заметно качнул головой — будто до последнего надеялся избежать этого финала или просто отказывался верить в происходящее до конца.
Решение вынесли сразу же: квартира остаётся за Ганной как стороной, подтвердившей вложения средств и фактическое проживание с детьми; также указано постоянное место жительства детей вместе с матерью; развод удовлетворён официально.
После заседания Тарас даже не подошёл к ней близко; бросил фразу через плечо:
— Ты ещё пожалеешь об этом… Всё возвращается бумерангом!
Олег посмотрел ему вслед и тихо произнёс:
— Не возвращается… По крайней мере так точно нет…
Ганна промолчала в ответ; но внутри неё разливалось странное спокойствие… Будто впервые за долгое время никто её ни в чём не обвинял… никто ею больше не управлял… никто её больше не унижал…
Вечером она сидела на кухне с чашкой чая у окна; Милана играла где-то рядом в комнате; Денис сосредоточенно делал домашнее задание…
Телефон мигнул уведомлением от Елизаветы:
«Ты молодец! Если хочешь — приходи завтра просто посидеть».
Ганна улыбнулась уголками губ… Впервые она чувствовала: это был шаг вовсе не в пустоту… а навстречу себе самой…
На следующее утро дом ещё хранил тишину выходного дня… Ганна сняла пододеяльник и аккуратно сложила его в корзину для белья… Хлопковая ткань всё ещё пахла порошком… немного солнцем… немного детством…
Из соседней комнаты доносился смех Миланы — девочка что-то живо рассказывала Денису про мультик…
И среди этой будничной простоты вдруг возникло ощущение устойчивости… словно пол под ногами наконец стал твёрдым…