Да она и правда уже не держала зла — ну подумаешь, изменял, она ведь тоже была не без греха. Зато какая у них дочь выросла — просто загляденье!
Когда Ярина сообщила, что выходит замуж, Оксанку будто окатило сначала жаром, а потом морозом — ей и в голову не приходило, что Пётр может стать частью их семьи! Как теперь с ним общаться? Нет, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Вот и прекрасно, — сказала Оксанка. — Я как раз к Людмиле в Одессу собиралась.
— Как это к Людмиле? — удивилась Ярина. — Ты же её на дух не переносишь!
— Да брось ты, две старушки как-нибудь общий язык найдут. А вы тут оставайтесь жить — квартира приличная…
Оксанка чуть было не проболталась про тесную каморку Петра, но вовремя прикусила язык.
— Ну ладно уж… Ярослав обрадуется — жить в квартире учителя!
— Ярослав? — переспросила Оксанка.
— Ну да. Я же говорила: выхожу замуж.
— За Ярослава?
— А за кого ж ещё?
Они долго молча смотрели друг на друга. В голове у Оксанки вихрем проносились несвязные мысли: как так? А Пётр тогда кто? И как бы спросить об этом у дочери?
Что творилось в мыслях Ярины, мать понять не могла. Но выражение лица у неё было какое-то чужое и странное.
Решения ехать к Людмиле Оксанка менять не стала — тем же вечером принялась собирать вещи: что взять с собой, а что оставить или выбросить… Именно за этим занятием её и застала дочь, тихо войдя в комнату. Мать как раз складывала свои старые рисунки в папку — рука не поднималась выбросить их: это было всё, что осталось от воспоминаний о Петре.
— Мамочка…
Голос у Ярины звучал мягко и тревожно.
— Что такое, родная?
— Знаешь… я так люблю Ярослава… Никого раньше так сильно не любила. У тебя с папой тоже так было?
Оксанка улыбнулась:
— Было. Ты ведь помнишь сама.
Ярина прикусила губу и стала рассматривать свои ладони.
— А почему ты тогда ему изменяла? – почти шепотом спросила она.
Оксанка вздрогнула:
— Да я…
— Мне всё известно. Когда копировала твои данные на новый телефон – увидела переписку…
Оксанка растерялась. Значит знала? И всё равно потом начала встречаться с ним?
— Но я же солгала тебе! Ничего между нами не было! Просто хотела заставить тебя его бросить!
Словно пощёчина ударила по щеке Оксанки – даже щеки вспыхнули от жара, губы задрожали.
— Мамочка… Прости меня… я просто…
Уже и губы у Ярины дрожали от слёз. Как же хотелось Оксанке дать ей пощёчину! Но вместо этого она лишь погладила дочь по руке и тихо сказала:
— Всё… забудем об этом.
Долго размышлять ей не пришлось – походив немного по комнате и перекладывая аккуратно разобранные стопки вещей с места на место, она уже знала: должна увидеть его снова. «Почти год прошёл», – мелькнуло в голове.
Дорога была ей знакома до мелочей: пятый трамвай до нужной остановки и два квартала пешком через дворики.
Петра могло уже давно там не быть. Он мог быть с кем-то другим или вообще сменить адрес за этот год… Может даже женился… Но всё равно Оксанка нажала кнопку звонка на двери и стояла почти минуту перед порогом, переминаясь с ноги на ногу в ожидании щелчка замка.
И он прозвучал. Дверь распахнулась.
Пётр почти совсем не изменился – те же завитые волосы, те же озорные глаза… Только седина поблёскивала среди тёмных прядей да глубокая складка пролегла поперёк лба…
Оксанка протянула ему цветок – облезлую гераньку из ближайшего рыночка – и спросила:
— Это ваш цветок упал с балкона?
Пётр рассмеялся вслух… А потом шагнул к ней навстречу и крепко обнял её. Цветок со стуком упал на пол…