Как и обычно, она проснулась рано утром. Время не щадило никого, и ей приходилось вставать, даже когда совсем не оставалось сил. Медленно поднявшись с дивана, она осмотрела своё небольшое жильё: обои, давно утратившие яркость, старый диван с вмятинами и её любимую книжную полку у окна, на которую она часто смотрела, чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей. В углу тихо посапывал её верный друг — пёс по кличке Шарик, свернувшийся клубочком.
«Снова наступило утро», — с грустью подумала Тамара Сергеевна, пытаясь подняться. Тело казалось неподъёмным, а в душе царила тревога. Денег почти не осталось, до пенсии оставалась неделя, а кошелёк давно пуст. Она перевела взгляд на Шарика — он сразу уловил её беспокойство и посмотрел на хозяйку своими тёплыми, понимающими глазами.
«Что же нам делать, Шарик? Как прокормить себя и тебя? Как пережить эти трудные дни?» — мысли не отпускали её. Но одно она знала точно: Шарик не должен остаться голодным. Он был для неё всем — единственным близким существом после смерти мужа. Он напоминал о доме, о тепле, о той жизни, которой больше не было. Муж скончался пять лет назад, и после этого всё в её мире изменилось. Тогда сын настоял на продаже квартиры, поделили вырученные деньги, а потом он просто пропал. Больше с неё взять было нечего. Она не понимала, где они ошиблись в воспитании. Сын заботился только о себе, не хотел зарабатывать деньги, но легко их тратил и часто попадал в долги. Расхлёбывать всё приходилось ей — как всегда.
Когда Тамара Сергеевна смогла приобрести однокомнатную квартиру на окраине, она никому не сообщила адрес — особенно сыну. Хватило с неё его друзей, которые звонили ночью и оставляли угрозы на дверях. Она давно приняла решение: квартира перейдёт сыну только после её смерти — завещание уже составлено.
Но как жить сейчас — она не знала. Продать было нечего: всё ценное сын давно унес. Остались лишь серьги, подаренные мужем — простые серебряные, но очень дорогие сердцу. Она носила их в ушах и снимать не собиралась — не для того берегла.
Тем не менее, нужно было искать выход. Возможно, свежий воздух поможет найти какое-то решение. Она надела пальто, позвала Шарика, и они отправились на прогулку. В голове мелькали странные мысли: может, стоит пойти в центр и попытаться попросить у прохожих помощи? Страха не было. Гордости тоже. Оставалась лишь безысходность, с которой становилось всё труднее справляться.
Они шли по парку, её ногам был давно знаком этот маршрут — вдоль аллеи с голыми деревьями, покрытыми тонким слоем инея. Тамара Сергеевна шагала медленно, размышляя о том, что жизнь, как ни стараешься, всё равно способна прижать к земле.
Через некоторое время она остановилась, чтобы передохнуть, и присела на деревянную лавочку. Тревожные мысли по-прежнему кружились в голове, но хотя бы на пару минут она позволила себе закрыть глаза и вслушаться в окружающие звуки — шаги людей, шелест поздней листвы под ногами.
Холод проникал до костей, ноги в старых туфлях уже онемели — как и её душа, уставшая от постоянной нужды. Тамара Сергеевна глубоко вздохнула и посмотрела на Шарика. Тот стоял неподвижно, внимательно всматриваясь в даль. Казалось, он тоже понимал, как сейчас тяжело.
«Что же дальше, Шарик? Куда идти, к кому обратиться?» — думала она, осознавая, что порой жизнь ставит в такое положение, когда приходится переступать через себя и делать то, чего раньше никогда бы не сделала.
И вдруг рядом остановилась девочка…
Ей было около десяти лет. У неё были длинные косички и удивительно яркие голубые глаза. В одной руке она держала пирожок, а другой слегка прижимала к себе шкатулку. Она смущённо посмотрела на Тамару Сергеевну.
— Можно я поглажу вашу собачку? — робко спросила она, подарив женщине добрую улыбку.
Тамара Сергеевна кивнула. Услышав детский голос, Шарик оживился, завилял хвостом и весело подбежал к девочке. Та осторожно протянула руку и начала гладить его, а пёс, довольный, терся боком о её ладонь.
Но вдруг, почувствовав запах свежего пирожка, Шарик резко дернулся и, не дожидаясь разрешения, выхватил выпечку прямо из рук ребёнка. Проглотив лакомство в два укуса, он весело побежал в сторону, явно довольный собой. Девочка стояла, слегка ошарашенная, но в её глазах заблестела озорная искра, а губы растянулись в добрую улыбку.
— Ах ты, хитрец! — весело воскликнула она. — Утащил у меня пирожок!
Тамара Сергеевна, опомнившись, тут же поднялась со скамейки и, смущённо опустив взгляд, начала извиняться: — Прости, дорогая. Мы просто очень голодны… Он не хотел тебя обидеть, он не злой, просто… сорвался.