— Тамара, я уже обсудил всё с родителями! Всё решено!
Голос Игоря, наполненный энергией и чрезмерным оптимизмом, ворвался в квартиру вместе с ним. Он звучал чужеродно и слишком громко в этом крошечном уголке покоя, который Ольга с таким усердием создавалась вокруг себя весь вечер. Она только что вышла из ванной, распаренная и окутанная ароматом сандалового масла. Каждая часть её тела пульсировала от приятной усталости после горячей воды, смывшей с неё не только рабочую неделю, но и ту фантомную боль в пояснице — наследие предыдущих выходных, проведённых в той самой позе, которую она про себя называла «привет, остеохондроз».
Она устроилась на диване, завернувшись в объёмный махровый халат, и медленно пила остывающий травяной чай. Это был её ритуал — способ вернуть контроль над собственным телом, временем и личным пространством, которые каждую неделю безжалостно отбирали шесть соток его родителей.
Игорь бросил ключи на тумбочку в прихожей и направился в комнату, расстёгивая куртку на ходу. Его лицо светилось радостью. Это было то выражение, которое Ольга научилась безошибочно распознавать — лик человека, который приносит «хорошие новости», не задумываясь, окажутся ли они такими для кого-то ещё.
— Какой ещё план, Игорь? — спросила она, не оборачиваясь, голос звучал лениво и расслабленно. Она цеплялась за эти последние мгновения покоя.
— О даче, конечно! Мама сказала, что там просто беда. Помидоры лезут везде, огурцы уже переросли, кабачки… в общем, полный хаос. Урожай гибнет.
Ольга сделала ещё один маленький глоток. Чай казался безвкусным. Лёгкость в теле начала уступать место знакомой тяжести, словно невидимые мешки с землёй снова приковывали её к полу. Она молчала, позволяя ему выкладывать всё, что на сердце, дойдя до сути. Она знала, что за этим вступлением про гибнущий урожай непременно последует приговор.
— Короче, — продолжил он, сняв наконец куртку и бросив её на кресло. — Они предлагают гениальный выход! Чтобы не мотаться туда-сюда каждую неделю, не тратить время на дорогу… мы просто возьмём отпуск и проведём всё время у них — три недели подряд. Представляешь? Сразу всё сделаем: прополем остальное, соберём урожай, поможем маме с закатками. Она так обрадовалась, говорит, наконец-то по-человечески всё успеем.
Он замолчал, ожидая её восторженной реакции. Но Ольга продолжала смотреть в стену перед собой. В её голове медленно, словно тектонические плиты, смещались пласты реальности. Три недели. Весь её отпуск, который она представляла на горячем пляже с книгой в руках и без единой мысли о сорняках. Три недели в душном доме, пропахшем укропом и старостью. Три недели изнурительного труда под палящим солнцем с утра до вечера.
— Весь отпуск? — тихо переспросила она, и в голосе уже не осталось расслабленности и лени. В нём появился стальной оттенок.
— Да! Что в этом такого? Это же логично, — с энтузиазмом ответил Игорь, не заметив перемены в её настроении. — И родителям поможем, и нам потом зимой будет радость — свои огурчики, свои помидорчики. Мама сказала, что отложит тебе банок двадцать своего фирменного лечо.
Он подошёл и плюхнулся на диван рядом, от него исходил запах улицы и уверенность в собственной правоте. Его близость окончательно разрушила её хрупкий кокон покоя.
— Игорь, они что, считают нас рабами? — тихо спросила она, теперь уже повернувшись к нему. Лицо её было совершенно серьёзным.
Он растерялся, моргнул несколько раз. Такой реакции он явно не ожидал.
— Тамара, чего ты? Какие рабы? Это же родители, им нужно помочь. Они же для нас стараются, для всей семьи.