Слова не застыли в воздухе. Они нанесли Игорю удар в самое сердце, лишив его всякого праведного гнева и сыновней гордости. Он застыл, уставившись на Ольгу с полным изумлением, словно получил неожиданный удар от человека, от которого ожидал чего угодно, кроме такого. Его разум отказывался воспринимать услышанное. Игнорировать родителей? Его мать и отец? Это было не просто несогласие — это представляло собой кощунство, нарушение всех негласных правил, на которых держался его мир.
— Ты… ты в своём уме? — прошипел он, когда голос наконец вернулся к нему. — Повтори, что ты сказала.
— Зачем? Ты прекрасно всё слышал, — спокойно ответила Ольга. Внутри неё буря утихла, оставив после себя лишь выжженное поле холодного и ясного решения. Спорить с ним было бессмысленно. Он не воспринимал её доводы, видел лишь бунт против своей семьи. Значит, нужно было действовать, а не говорить.
— Ты просто ненавидишь их. Мою семью, — вынес он приговор, в его голосе смешались обида и злость. — Всегда молчала. Просто молчала, а теперь вот проявилось всё твоё нутро. Эгоистка. Думаешь лишь о себе, о своём море, о своём отдыхе. А то, что родителям плохо, что им нужна помощь — тебе на это наплевать!
Она не ответила. Даже не удостоила его взглядом. Вместо этого молча повернулась и направилась к письменному столу у окна. Это её спокойное, лишённое спешки движение напугало Игоря гораздо сильнее, чем её крики. В нём просматривалась жуткая, неотвратимая решимость. Она подняла крышку ноутбука. Экран ярко засветился, освещая её лицо, на котором не дрогнул ни один мускул.
Игорь наблюдал за ней, не понимая, что происходит. Он ожидал продолжения ссоры, слёз, упрёков — чего угодно, кроме такого демонстративного игнорирования. Она что, решила поработать? Или проверить почту в разгар конфликта? Это казалось настолько нелепым, что на мгновение он даже растерялся.
Ольга быстрыми, точными движениями пальцев открыла браузер. На экране всплыла яркая, кричащая страница туристического агрегатора с разноцветными изображениями пальм, лазурного моря и белоснежных пляжей. Игорь невольно приблизился к столу, пытаясь заглянуть через её плечо. Он увидел, как она ввела в строку поиска «Горящие туры», выбрала вылет из их города и ближайшие даты.
— Что ты делаешь? — его голос прозвучал глухо и неуверенно.
— Выбираю, куда полететь, — не оборачиваясь, ответила она. Её палец скользил по тачпаду, прокручивая список отелей в Турции, Греции, на Кипре. Названия курортов звучали как насмешка на фоне их разговора о переросших кабачках.
— Это что, шутка? Ты решила меня так напугать?
— Я похожа на человека, который шутит? — наконец повернулась к нему. Её взгляд был холодным и пустым, словно экран выключенного телевизора. — Я тебе всё сказала, Игорь. Ты не услышал. Или не захотел услышать. Поэтому я покажу.
Она снова повернулась к ноутбуку и кликнула на один из вариантов. На экране появилась галерея фотографий: просторный номер с видом на море, огромный бассейн, ресторан с шведским столом. Она пролистала снимки, задержалась на форме бронирования и взяла с полки свой загранпаспорт.
— Значит так, — произнесла она, методично вводя данные паспорта в поля на сайте. — Им нужно было сажать столько, сколько они смогут обработать. А я хочу провести отпуск на море, а не в позе огородного гнома. Так что передай своим родителям, что их агрофитнесклуб остался без одного участника. Можешь ехать и спасать их урожай хоть до зимы. А я покупаю билет на самолёт. Один. — Она сделала паузу, палец замер над кнопкой «Перейти к оплате». — Если к моему возвращению ты не поймёшь, на ком женат — на мне или на их огороде, — можешь оставаться жить на своей даче. Навсегда.
Ультиматум, произнесённый с ледяным спокойствием, был страшнее любого крика. Он не оставлял пространства для манёвров, для уговоров, для привычного приёма Игоря — заболтать проблему, свести всё к шутке и поступить по-своему. Сейчас перед ним сидела не покладистая, пусть и ворчливая, жена. Перед ним находился судья, который уже вынес приговор и лишь формально ждал последнего слова подсудимого. Игорь смотрел на экран ноутбука, где сияли обещания райского отдыха, и осознавал, что это не блеф. Это был тщательно продуманный, холоднокровный и безжалостный ход.