Он ощущал, как земля словно уходит у него из-под ног. В голове не укладывалось, как можно отказаться от поддержки близких и важного дела ради какого-то пляжа. Это казалось предательством. Но ультиматум Ольги звучал так, что в любом случае предателем становился он. Либо он изменял ей, либо собственным родителям. Третьего варианта она ему не оставила. Внутри переплелись гнев, обида и растерянность, образовав плотный, горький комок. Ему нужно было что-то предпринять, произнести, чтобы вернуть контроль над происходящим.
— Значит, так, да? — выдавил он сквозь сжатые зубы, ощущая пересохший рот. — Ты ставишь меня перед выбором? Семья или ты?
— Я уже ответила, Игорь, — её голос звучал ровно и безэмоционально. — Решение стоит между моей жизнью и их огородом. Между нашим будущим и их прошлым. Решай.
Он уставился на её непреклонный профиль, на руку, замирающую над тачпадом, и осознал, что нуждается в поддержке. Ему требовалось услышать другой голос, который подтвердил бы его правоту, который укрепил бы его в мысли, что именно она, а не он, сходит с ума. Он суетливо полез в карман джинсов и вытащил телефон. Его пальцы, слегка дрогнув, нашли в списке контактов номер матери.
Ольга даже не обернулась, когда он нажал кнопку вызова. Она спокойно сидела, глядя на экран ноутбука. Это её хладнокровие одновременно раздражало и пугало.
— Мам, привет, — начал он, стараясь придать голосу твёрдость. — Тут такое дело… Тамара отказывается ехать.
В трубке раздался быстрый, раздражённый голос. Игорь слушал, а лицо его становилось всё более каменным. Он бросил короткий, полный злости взгляд на супругу.
— Нет, не на выходные. Совсем не хочет. В отпуск, — сделал паузу, выслушивая новую порцию слов из трубки. Его челюсть непроизвольно сжалась. Он заметил, как Ольга медленно, будто насмехаясь, подвинула курсор мыши прямо на кнопку «Оплатить». — Да, я понял тебя, мам. Нет, я разберусь. Скоро буду.
Он прервал соединение. В комнате вновь воцарилась тишина, если не считать едва различимого гудения ноутбука. Игорь убрал телефон в карман и посмотрел на Ольгу. В его взгляде больше не было ни растерянности, ни попыток найти компромисс. Там царила холодная, отстранённая решимость. Разговор по телефону принес ему то, чего он искал — уверенность. Он сделал свой выбор.
— Я уезжаю к родителям, — произнёс он глухо, но чётко. — Там я нужнее.
Он не стал ждать её реакции. Повернувшись, молча направился в спальню. Ольга слышала, как открылась дверца шкафа, как глухо упали ботинки на пол. Через пару минут он вышел с дорожной сумкой в руках — той самой, с которой они ездили в последнюю совместную поездку в Одессу. Теперь в ней лежали старые джинсы, несколько футболок и рабочие перчатки — одежда для иной жизни.
Он задержался на пороге комнаты, ещё раз посмотрел на неё. На её прямую спину, на светящийся экран, где всё ещё была открыта страница бронирования. Он хотел что-то сказать — возможно, колкое, обвинительное, — но слова застряли в горле. Он понял: говорить больше не о чем. Всё уже было предрешено.
Он молча развернулся и покинул квартиру. Замок в двери тихо щёлкнул, почти буднично. Не было ни хлопка, ни последнего крика. Лишь тишина, внезапно ставшая оглушительно плотной.
Ольга осталась сидеть неподвижно ещё минуту, прислушиваясь к звукам за окном. Затем глубоко, прерывисто вздохнула, словно вынырнув из глубины. Её взгляд сконцентрировался на экране. Она увидела яркую кнопку с надписью «Оплатить». Её палец уверенно, без малейшего колебания нажал на тачпад.