Вот овсянка на воде — именно то, что нужно женщине, стремящейся сохранить фигуру.
Екатерина бросила взгляд на свою тарелку с серой, комковатой кашей, затем перевела глаза на высокую стопку румяных блинов перед мужем. Александр ел молча, не поднимая головы. Он всё понимал, всё замечал — но предпочитал промолчать. Так было проще. Не приходилось становиться ни на чью сторону.
— Спасибо, я не хочу есть, — произнесла Екатерина и встала из-за стола.
— Ах, обиделась! — всплеснула руками Людмила. — Я ведь старалась как лучше! Саша, ну скажи ей что-нибудь!
Но Екатерина уже скрылась за дверью спальни.
Через неделю напряжение достигло предела. Екатерина вернулась домой раньше обычного — после успешной сдачи важного проекта её отпустили пораньше. Она мечтала о горячей ванне и покое. Но дома её ожидал сюрприз.
В комнате, которая одновременно служила им с Александром спальней и гостиной, появилась новая мебель. Вернее сказать — старая мебель Людмилы: массивный сервант времён девяностых занял добрую половину пространства, а рядом стояли два кресла с просевшими сиденьями.
— Это что ещё такое? — Екатерина не могла поверить своим глазам.
— А-а, Катенька, вы уже пришли! — свекровь вышла из кухни и вытирала руки о фартук. — Это мои вещи привезли. Из той квартиры, которую банк отобрал… кое-что удалось спасти. Друзья помогли сохранить на складе. Я Саше позвонила — он сказал: вези.
Екатерина достала телефон и набрала мужа. Он ответил только после пятого сигнала.
— Александр, объясни мне: откуда эта мебель в нашей комнате?
— Катя… мама просила… Это память об отце… семейная ценность… Я не смог отказать ей.
— И ты даже не подумал обсудить это со мной?
— Прости… работы навалилось… Поговорим позже?
Он отключился. Екатерина осталась стоять посреди комнаты среди груды старья и чувствовала приближение ярости внутри себя. Но пока она сумела удержаться от взрыва эмоций.
Позже вечером она попыталась поговорить с Александром без свидетелей. Они вышли на лестничную площадку.
— Александр, так больше продолжаться не может! Твоя мама полностью захватила наше пространство: указывает мне, что есть; вмешивается в уборку; теперь ещё и комнату превратила в музей прошлого!
— Катя… ну потерпи немного… Ей тяжело сейчас… Квартиру потеряла…
— Она сама виновата! Взяла кредит под залог жилья ради какой-то финансовой аферы!
— Это моя мать! — резко сказал Александр. — Я не могу выставить её за дверь!
— Я этого и не прошу! Я хочу границ! Чтобы она уважала наш дом и наши правила!
— Какие ещё правила? — раздражённо вскинул он руки. — Ты хочешь составить для неё график? Указать зоны допуска?
— Я хочу хоть раз почувствовать твою поддержку!
Эти слова Екатерина почти выкрикнула. Из соседней квартиры выглянула женщина и тут же поспешно захлопнула дверь за собой. Лицо Александра побледнело.
— Я пошёл спать, — бросил он и вернулся внутрь квартиры.
А Екатерина осталась одна на площадке, едва сдерживая слёзы боли и негодования.
На следующий день Людмила нанесла новый удар по нервам невестки. Вернувшись домой после работы, Екатерина застала свекровь у себя в спальне за переборкой личных вещей.
— Что вы делаете? — голос дрожал от возмущения.
— Да вот решила порядок навести! У вас такой хаос в шкафу… Половину можно выбросить без сожаления! Вот это платье например… совсем устарело да ещё цвет вам не к лицу…
Она держала любимое синее платье Екатерины перед собой как улику против вкуса хозяйки дома.
— Положите его обратно немедленно! — проговорила Екатерина медленно и отчётливо сквозь зубы от напряжения.
— Ну зачем так реагировать? Я же помочь хотела! В конце концов это теперь тоже мой дом! Имею право поддерживать порядок!
Это была последняя капля.