Она быстро отломила небольшой кусочек, облизнула пальцы и метнула салфетку в ведро. — Это был последний, — произнесла она, встретившись со мной взглядом. — Просто химический эксперимент.
Внутри что-то щёлкнуло. — Тамара, хватит, — тихо сказала я, но было достаточно громко, чтобы заглушить гул кулера. — Ты не выглядишь виноватой — и при этом ешь больше всех.
Ты вскрываешь наши контейнеры комментариями и бесконечными «анализами».
Ты постоянно рассказываешь про нутрициологов, окна, рецепторы — и при этом у тебя в руках чужая еда.
Это неправильно. — Наташа, ты сейчас агрессивна, — Тамара положила ладонь на грудь. — Ты проецируешь.
Похоже, ты сама боишься углеводов. — Я боюсь несправедливости, — ответила я. — И умею делить на пять.
Мы все это видим.
Ирина вошла за мной и, заметив сцену, неловко притормозила. — Я на стороне Ольги, — тихо проговорила она. — Это неприятно. — И я, — добавил Алексей из-за её спины. — Мы устали быть твоей «погрешностью».
Тамара покраснела. — Какая мелочность, — выдохнула она. — Какие вы жадные.
Я думала, у нас человеческое отношение.
У вас только баланс — и ничего больше.
Плевать на эмпатию. — Эмпатия — это не бесплатная столовая, — ответил Алексей.
Тамара сверкнула глазами, схватила свою бутылку с зелёным смузи и выскочила в коридор, оставляя после себя сладковатый аромат яблока и чего-то ещё — возможно, горечи.
На следующий день Тамара взяла отпуск — «на срочную перезагрузку нервной системы».
Администратор принесла заявление: две недели.
Офис словно вздохнул, словно кто-то распахнул окно.
Мы с Ириной сидели в переговорке, попивая чай.
За стеклом Алексей рисовал стрелочки на доске: новый клиент, новая отчетность, новые сроки. — Я чувствую себя виноватой, — призналась Ирина. — Будто мы из-за пирога отправили человека в отпуск. — Мы просто сказали «нет», — ответила я. — Впервые. — И всё же… — Ирина развела руками. — А вдруг у неё действительно проблемы с едой?
Вдруг она таким образом… не знаю… удерживается? — Если действительно тяжело — можно честно сказать: «Ребята, мне сложно сдерживаться, можно я буду давать в кассу по чуть-чуть и иногда есть?» Мы бы нашли выход.
А она выбрала хитрость. — Хитрость — это когда придумываешь оправдания для «я хочу бесплатно», — кивнула Ирина. — Ладно.
Нужно разработать правила.
Мы вынесли этот вопрос на короткое совещание.
Владимир Петрович удивился, но выслушал. — Предлагаю так, — сказал Алексей. — «Касса кухни».
Вся общая еда — только через кассу.
Если скидываешься — ставишь галочку.
Не скидываешься — не берёшь.
Индивидуальные контейнеры — под запретом.
В общую зону не лезем.
Если хочешь «попробовать» — спроси и дождись согласия, а не тянищееся «ну я же чуть-чуть». — И наклейки, — добавила Ирина. — Имена на контейнерах.
И в правила добавить фразу «уважаем «нет»».
Чтобы не было бесконечных вопросов: «А что это? А дай попробую». — Поддерживаю, — сказала я. — И отдельный пункт: «Здоровая диета — личная ответственность».
Никаких «медицинских показаний» для чужих пирогов.
Мы распечатали листок, аккуратно повесили на стену кухни и рядом поставили прозрачную банку — «касса кухни».
Внизу баночки положили чек с суммой за вчерашние пироги и списком тех, кто скидывался.
Получилось почти красиво.
День прошёл спокойно.
Мы ели своё, смеялись над мемами в чате, обсуждали, где кофе вкуснее.
Никто больше не «анализировал» чужую еду.
В воздухе витало ощущение, будто вернули утраченную мелкую свободу — доверять, что твой контейнер останется твоим.
Через неделю Тамара отправила в общий чат фотографию: Новая Каховка, солнце, коврик для йоги.
Под снимком — длинный пост о заботе о себе, о токсичности офисных перекусов и о том, как она учится уважать «границы». — «Я поняла, что ела, чтобы заполнить пустоту.
Но теперь я наполняю себя светом и водой», — прочёл Алексей вслух. — «А в офисе слишком много углеводов, они провоцируют слабых.
Сильным нужно говорить «нет» слабым».
Это нам? — Пусть будет ей, — ответила Ирина. — Я не хочу снова спорить.
У нас есть правила.
Тамара вернулась в назначенный понедельник — спокойная, загорелая, с новой бутылкой (на этот раз розовой). — Всем привет, — она улыбнулась, обводя нас взглядом. — Я пересобралась.
Теперь всё по-другому. — Привет, — ответили мы.
Она заглянула на кухню, заметила банку «касса кухни», список, наклейки на контейнерах.