Наталья с трудом захлопнула тяжёлую дверь офиса, стараясь не смотреть в глаза любопытных коллег. Все они, казалось, ждали именно этого: чтобы она, секретарша Бориса Сергеевича, вышла отсюда в слезах, скандале и позоре.
Не так давно Наталья верила, что её роман с начальником станет путёвкой в лучшую жизнь. Но полчаса назад Борис ледяным тоном сообщил:
— Девочка моя, да ты неужто надеялась, что я разведусь?! Я просто развлекался. Ты слишком наивна… Мне жаль, конечно. Но ты сама виновата, что поверила.
От этих слов у Натальи буквально подкосились ноги. Как же так? Он же клялся в любви, обещал счастливое будущее… А теперь с презрением отвергает её, да ещё и обвиняет в непорядочности:
— Да кому ты нужна? Посмотри на себя! Несколько месяцев интрижки, а теперь думаешь, что имеешь право диктовать мне условия?
Наталья не стала спорить. Слёзы застилали глаза, она чувствовала, что вот-вот задохнётся от унижения. Но главное, чего Борис ещё не знал, — она была беременна. Или, может, уже догадывался, но не хотел признавать. В любом случае, конца этого разговора она не помнила. Метнулась к выходу, слыша за спиной шёпот в приёмной: «Вот ведь… Все всё знали…».
Вернувшись к себе в крохотную комнату в общежитии, Наталья поняла, что и тут всё пропитано презрением. Женщины, живущие рядом, и раньше недолюбливали её, а после слухов про «роман с босом» откровенно стали издеваться. Особенно громкой была Варвара Матвеевна — комендант общежития:
— Позорница! Мужика себе ищет через постель! Теперь ещё и беременна! Из-за таких, как ты, в городе грязь и пороки множатся…
Первые дни Наталья старалась игнорировать грубые слова, но когда пошли угрозы «выписать её прочь», она поняла: нужно спасать не только себя, но и ребёнка, что растёт в ней.
Месяц спустя она ушла из офиса Бориса — точнее, её вынудили уволиться под надуманным предлогом. Найти новое место оказалось сложным: репутация испорчена, все только и говорили про её «дешёвый роман».
Она ухватилась за вакансию уборщицы в авторемонтной мастерской, однако и там начали расползаться слухи: кто-то узнал её в лицо. Злые языки язвили: «Это та самая, которую босс выкинул, несёт под сердцем, непонятно от кого…». Наталья ощущала, как дыхание сжимается в приступах тошноты — и дело было не только в токсикозе.
Как-то вечером Наталья проснулась от собственного тихого всхлипа. И поняла: достаточно. Не она должна стыдиться — пусть стыдится Борис, бросивший её после всех обещаний. Но скандалы вокруг неё не утихнут, люди не дадут ей спокойно жить.
Подумала о том, что в деревне, где жила её покойная бабушка, остался маленький деревянный домик. Старый, облезлый, но свой. Бабушка умерла два года назад, и дом стоял пустой.
Спустя неделю она уже сидела в запылённом автобусе, который вёз её по раздолбанной дороге к родным краям. Бабушкин дом стоял на отшибе деревни: забор покосился, окна наполовину выбиты.
Зато вокруг — нет осуждающих глаз, ни сплетен. Никто и не помнил её, ведь уехала она отсюда в подростковом возрасте.
— Ничего, — шептала Наталья, открывая дверь хлипким ключом. — Отремонтирую, приберусь… И будем тут жить — я и мой малыш.
Уже ночью, когда Наталья привела в порядок часть комнатушки, постелила себе старые одеяла на диване, она услышала странный стук, будто снизу, из-под пола.
Подумала она: «Может, крысы или доски рассохлись». Но звуки были слишком размеренными: стук… стук… стук… Затаив дыхание, она вглядывалась в темноту, пока стук не стих.
На следующее утро Наталья решила осмотреть дом тщательнее. В подвал вёл узкий люк. Когда она приоткрыла его, оттуда пахнуло сыростью. При свете фонаря ничего подозрительного не увидела: какие-то старые банки, бабушкины заготовки, сгнивший шкафчик. Но мысль о ночном стуке не давал покоя.
Вторая ночь стала решающей. Стук повторился, ещё громче, в три-четыре удара. Наталья не выдержала, схватила старый фонарь и, стараясь не бояться, спустилась вниз.
Первые шаги — тихо, сердце колотилось. Потом увидела силуэт — маленькая фигурка в уголке. Девочка, лет шести, сидела, прижавшись к стене. Волосы всклоченные, на лице страх и голодное изнеможение.
— Мама?.. — прошептала она, услышав шаги.
Наталья ахнула. Девочка определённо была здесь не один день. Кто и зачем её оставил? Приблизившись, Наталья попыталась заговорить:
— Ты кто? Как ты сюда попала? Я… я не обижу тебя.
Девочка выпучила глаза, потом тихо произнесла:
— Меня зовут Вероника. Мама велела мне сидеть тут… и ждать. Только мне холодно и кушать хочется.
Слёзы сами навернулись у Натальи, представив, в каком аду оказалась кроха. Она быстро помогла малышке подняться, вынесла её наверх и тут же набрала номер местного участкового.
За сотню километров отсюда Андрей, отец девочки, в тот же вечер ломал руки в тревоге, думая, где же Вероника. Бывшая жена Елена неожиданно забрала девочку из садика и исчезла.
Ранее суд постановил, что Вероника остаётся с отцом, потому что мать показала себя непригодной к воспитанию ребёнка: уходила к любовнику, оставляла малышку одну без присмотра, да и вообще была замечена в сомнительных компаниях.
Андрей подал в розыск, но ни полиция, ни знакомые не могли найти Елену. Он боялся худшего. Ведь он знал, как она настроена: «Вероника моя, я добьюсь, чтобы она была со мной!» — кричала она когда-то в суде.
Тем временем в деревню прибыл участковый. Он вызвал городских полицейских и «Скорую», чтобы забрать Веронику на обследование.
Девочка, отогревшись, рассказала только, что мама привезла её на машине, потом открыла дверь бабушкиного дома, велела спуститься в подвал и «сидеть там тихо». А потом пропала.
Через день полиция выяснила личность ребёнка и связалась с Андреем. Тот мигом примчался. Увидев Веронику, он облегчённо прижал её к груди. Девочка расплакалась, прошептав: «Папа, я боялась, что ты не найдёшь меня».
Наталья, наблюдая за этой сценой, чувствовала ком в горле: как ей самой хотелось, чтобы будущий отец её ребёнка был таким же любящим и заботливым…
Андрей поблагодарил Наталью за спасение дочери. Она застенчиво улыбнулась: «Я просто сделала, что должна была. Как можно было оставить ребёнка в холодном подвале?» Тогда она ещё не знала, что эта встреча станет поворотной в её жизни.
Когда всё улеглось, полиция сообщила: Елену задержали в соседнем районе. Её обвиняли в «оставлении ребёнка в опасности».
Андрей, измученный тревогами, на время решил остаться в деревне рядом с дочкой, пока всё оформляют. Снял комнату у соседей Натальи.
Вечерами он иногда заходил к Наталье, чтобы поблагодарить за заботу о Веронике: приносил ей продукты, помогал заколотить дыры в заборе. Слушая его историю, Наталья чувствовала, как внутри неё поднимается волна сочувствия: Андрей женился на Елене по любви, но она — «по расчёту»; после рождения Вероники та почти не занималась ребёнком, а потом и вовсе увлеклась «новой жизнью» в городе и оставляла малышку у бабушки Андрея или с няней.
— Мы всё пережили: суды, скандалы… Наконец добились, что дочка остаётся со мной. А Елена внезапно решила похитить её… дабы досадить мне. И вот результат, — говорил Андрей, горько сжимая кулаки.
Наталья понимала это отчаяние: она сама лишилась опоры после предательства. И хоть случаи разные, чувство брошенности и нужды было общим. Вероника же к Наталье потянулась сразу: девочка не боялась её, называла «тётя Наташа»
Пока шло разбирательство над Еленой, Андрей возвращался в город лишь по делам, а большую часть времени проводил в деревне. Он помог Наталье починить печь, привести в порядок крышу бабушкиного дома.
Вероника бегала по двору, пуская мыльные пузыри. Улыбка на её лице вселяла в Наталью мысль: «Может, и у меня будет нормальная жизнь, несмотря на прошлый позор».
Когда беременность Натальи стала заметной, Андрей не стал расспрашивать, кто отец. Он видел, что она старательно избегает этой темы. Но заметил её слёзы по вечерам, тихие переживания.
Постепенно между ними возросло доверие: Наталья узнала, что Андрей — человек добрый, умеет слушать и защищать. Он же понимал, как хрупка её душа после предательства начальника.
Вероника принимала Наталью почти как «маму»: прижималась, просила почитать сказки, погладить волосы перед сном. А Наталья ощущала: её материнское чувство просыпается не только к собственному ребёнку в животе, но и к этой девочке, которой так не хватало женской ласки.
Месяцев через пять Наталья родила мальчика — в местном роддоме. Андрей всё время был рядом, поддерживал, привёз необходимые вещи. Люди в деревне уже давно считали их семьёй.
Вскоре Наталья пошла на поправку, и дом наполнился детским смехом: Вероника обожала возиться с новорождённым братиком.
В какой-то день, когда Андрей с Натальей сидели на крыльце, им пришла весточка: Борис, тот самый «босс», разорился, против него завели уголовное дело за мошенничество и коррупции.
Слухи достигли даже этой глуши. Наталья ощутила, как будто тяжесть с души спала: теперь прошлое точно не вернётся, ей не придётся объясняться ни перед кем.
— Хочешь, уедем отсюда куда-нибудь? — предложил Андрей, глядя вдаль. — Начнём всё с нуля. Ведь в этой деревне нет школы, больница далеко. Веронике и малышу нужен нормальный садик, а тебе — работа.
Наталья, прижав сына к груди, улыбнулась:
— Да, давай попробуем. Я ведь сама уехала из города не потому, что люблю глушь, а чтобы скрыться. Но теперь… я не боюсь, если рядом есть вы.
Так они и решили: переехать в посёлок поближе к райцентру. Там Андрей сможет найти работу, Вероника пойдёт в школу, а Наталья — возможно, найдёт дело по душе.
В доме покойной бабушки, несмотря на сырость и старые половицы, Наталья научилась верить, что жизнь может быть заново обустроена, даже после позора, сплетен и предательства.
«Все невзгоды пройдены, а мы остались вместе». Она поцеловала Андрея, и в его глазах увидела отблеск уверенности: будущая жизнь будет лучше, чем прошлая.
