Ты знаешь, что твоя жена получила квартиру, а нам ничего не сказала,…..
Алина осторожно прошла в комнату и прислушалась. Дверь кухни отворилась, и оттуда вышел Сергей, на повышенных тонах что-то объясняющий своей маме.
Алина успела прикрыть дверь и осталась незамеченной. – Ты понимаешь, мам, – продолжал говорить Сергей, – я бы, может, и посчитал, что это всё ерунда, что касается этой Полины, но, блин…
– Не блинкай, – донёсся из кухни недовольный голос свекрови. – Ну, вот зачем, скажи мне, – не успокаивался Сергей, – понадобилось тебе ехать в такую даль к ней? Ты помнишь, как эта старая ведьма… – Но-но! – воскликнула свекровь. – Ты давай поосторожнее с Полиной!
– Вот и я о том же… Ты помнишь, как она деда Ваню от самогонки отваживала? Помнишь? – Не помню я никакого деда Ваню. – А я прекрасно запомнил, хоть и маленький совсем был. Неделю человек не пил. Потом пошёл на рыбалку на мост и с этого моста в реку и свалился. Вот как отвадила.
– И что? – не могла ухватить мысль своего сына Любовь Петровна. – А Лёшка Птицын…. Тоже не помнишь? Защиту поставила ему от измены жены. Так Танька и впрямь другим человеком стала. Ты что… Прямо святая Татьяна, ни дать, ни взять. Бросила она его, послала куда подальше. А тот напился с горя, голову совсем потерял. Защитила Полина его? Конечно, защитила. Ни с какой стороны не подкопаешься. Я могу и ещё пару случаев таких вспомнить. Но, думаю, и так всё понятно. Не верю я, само собой, во все эти колдовские штучки, но такие вот совпадения мне всё равно шибко не нравятся.
– Ты боишься, что с тобой что-то может случиться? – дошло, наконец, до свекрови. – Да не за себя я боюсь, а за Линку. Если, мама, в ближайшее время, произойдёт с ней беда, то знай, что я тебя не прощу. – Что?! – воскликнула Любовь Петровна. – Это ты матери-то родной говоришь такое? Не простишь?! Ушам своим не верю. Никогда не слышала от тебя такого. Всё эта твоя жена тебя науськивает. Надо же, как тебя обработала. Не простит он. Да я вот опять туда завтра съезжу и точно порчу на неё наведу. Я-то по-доброму хотела, о тебе заботясь. Неблагодарный ты, сынок.
– Всё, – заключил Сергей, – мне на работу пора. Ушёл я. Пока. – Да иди уже. Да хорошенько над своими словами подумай. А вечером поговорим ещё об этом.
Через минуту хлопнула входная дверь. Кухню Любовь Петровна тоже зачем-то закрыла. Из услышанного Алина сделала ровно тот вывод, который и отражал действительную ситуацию.
Сергей раньше частенько вспоминал эту Полину и о приведённых им случаях Алина хорошо знала. «Вот, значит, оно как, – подумала девушка. – Заказала меня свекровь у ведьмы». Думать об этом было неприятно.
Получалось как-то исподтишка, словно бы свекровь тут и ни при чём, а вся ответственность возлагается как бы на судьбу. И ведь знала же Любовь Петровна и наверняка прекрасно помнила, чем кончались привороты и отвороты Полины. Знала. Потому и заказала, надеясь, что и в этот раз случится что-то подобное.
Алина вздохнула и вышла из спальни. На кухне загремела посуда. Ну, значит, точно свекровь там, и путь для незаметного отхода свободен. Алина уже вошла в коридор, когда перед ней из полутьмы выросла фигура свекрови….
Девушка сама чуть было не грохнулась в обморок, тут же осознав, что будет в следующую секунду. Так всё и произошло. Свекровь медленно скрестила на груди руки. На лице её отобразилась какая-то смесь радости и понимания, что её час про́бил, и она, словно в замедленной съёмке, тихонько, прижимаясь к стене, сползла на пол.
Сердце бешено забилось у Алины в груди. Она присела перед потерявшей сознание женщиной и поискала у неё на руке пульс. Сердце вроде бы билось. Наклонилась ещё ниже, послушала дыхание. Слава Богу, дышит. Теперь срочно надо вызывать скорую
В больнице она пыталась понять, что же произошло. И не могла. Странное видение ходячего трупа в подвенечном платье никак не хотело уместиться в область рационального.
Неужели последствия её поездки к Полине? Насчёт магической защиты, о которой Любовь Петровна якобы попросила у колдуньи, она несколько приврала. Не так всё было на самом деле.
Впрочем, и при таком раскладе само желание её могло привести к подобным последствиям, похожим на те, на которые указал Сергей, вспоминая свои детские впечатления от деревни.
Бумеранг, запущенный Любовью Петровной, мог с лёгкостью вернуться обратно, не достигнув своей изначальной цели. Если бы сердце было здоровым, то она ещё устроила бы с призраком потасовку и спустила его с лестницы.
В палате Любовь Петровна оказалась одна. Врач пришёл через минуту. Всё проверил при помощи какого-то хитрого аппарата и удалился, посоветовав женщине не нервничать лишний раз и не делать никаких резких движений. Да оно и понятно. Однако после обеда обстоятельства изменились.
В палату привезли молодую девушку с перепачканным лицом, в которой Любовь Петровна через минуту узнала свою невестку. Та была без сознания.
Ну и как теперь не занервничать? Любовь Петровна после расспросов поняла, что произошёл несчастный случай. Девушка ударилась головой и получила сотрясение мозга.
Когда медики покинули палату, Любовь Петровна глубоко задышала, стараясь успокоить себя. Эмоции захлёстывали её. В груди заломило. Бедное сердце едва справлялось с работой. Как же это так получилось?
Неужели бумеранг достиг своей цели? А саму Любовь Петровну просто задел по неосторожности? Да как же так-то? Всё же прав был Серёжа.
Ну, и натворила же она дел, сама того не желая. Как бы ни выглядело со стороны поведение женщины, внутри она ненавидела себя за свой же характер.
Понимала, что так нельзя, что необходимо хотя бы пытаться понять другого человека, прежде чем высказывать ему своё недовольство. С той же Алиной, например, сколько раз она пробовала начать разговор по душам – но каждый раз не могла подобрать слов, с которых начать беседу.
В такие моменты будто бес вселялся – и её несло и несло. Несло в противоположную сторону от того, чего она изначально хотела. Любовь Петровна понимала, что
Сергей любит Алину по-настоящему и что тяжело ему балансировать между супругой и не менее любимой мамой. Но и с ним она не могла поделиться своим постоянным смятением, которое царило в её душе.
Больше всего на свете она боялась дать слабину, а потом наблюдать, как сбываются самые худшие из её опасений – как Алина изменяет Сергею, как заставляет его выбирать между собой и мамой, и Сергей выбирает жену…
Этот её страх был вполне оправдан, он коренился в её собственном прошлом, о котором она старалась не вспоминать. Из этого прошлого она просто вынесла для себя принцип – никому не верить, ожидать от людей только худшего и всегда быть готовой к тому, чтобы это худшее пережить с минимальными потерями для себя и для своего сына.
Ведь ближе сына не было никого в её жизни. Впрочем, давно уже всё изменилось – и сама она, и весь мир вокруг. Это было понятно без особенных размышлений. Пора отпустить своё прошлое и свои обиды.
Пора перестать переносить собственный опыт на Сергея, опасаясь его повторения. Нельзя дважды зайти в одну реку. Ну да, ну да…. А как насчёт того, что нет ничего нового под этим солнцем? Что было, то и будет, что делалось, то и будет делаться…
Любовь Петровна ещё раз глубоко вздохнула и помотала головой, упрекая себя за этот приступ болезненного сомнения во всём. Она повернулась и внимательно посмотрела на Алину.
Та лежала неподвижно, похожая на раненую птицу, хрупкую, беззащитную, безмолвную. И так отчего-то жалко сделалось ей невестку, что она поднялась со своей койки и, взяв одну из своих подушек, подошла к Алине. Больно уж плоской и жёсткой показалась ей подушка Алины.
Захотелось сделать что-то хорошее. Ведь никто не увидит и не уличит её в слабине. Но, подойдя вплотную к невестке, Любовь Петровна застыла.
Откуда-то из глубины вдруг всплыла на поверхность её сознания неожиданная и страшная мысль – а вот если она сейчас опустит свою подушку на лицо невестки да придавит слегка, чтобы той не вздохнуть стало….И останутся они с Серёженькой снова одни, как раньше…. И никто-то не будет смущать ни его, ни её….
