— Людям тогда жилось нелегко. Возможно, и дети те были не без греха, кто знает? Представь себе, если сейчас по улице будет бродить какой-нибудь заброшенный мальчишка, захочешь ли ты с ним дружить? Ему ни игры, ни учёба не интересны, глаза потухшие от голода, взгляд хитрый — ему бы только поесть да и всё.
— Но я бы его не стала бить…
— Так их и не били. Просто прогоняли, когда просили подаяние.
— Да как же, бабушка! Ты же в прошлый раз говорила, что их били палками!..
— Разве? — хлопнула глазами баба Лариса, словно сова. — Может быть. Уже забыла. Но так или иначе… Прошло время, может год, а может два, и у них дом сгорел. В этом пожаре погибли мать и мальчик, а девочка чудом уцелела, выбежала сквозь пламя на улицу. Лицо и руки обожгла, страшной стала… Вся в струпьях. Никого не подпускала, потому что сошла с ума. В приют её хотели забрать, а она пряталась. Забегала в уцелевший сарай и вилами на людей бросалась, рычала. Перестала быть похожей на человека, стала дикой, словно зверёныш. Деревенские похоронили её семью на нашем погосте, и видели, как девочка там ходила, слёзы лила… А когда поняла, что вот-вот придут за ней из органов, или как там тогда называлось, то ушла в лес и осталась там жить.
— И не нашли её?
— Кому она была нужна, чтобы искать? Это же было давно, больше шестидесяти лет назад. Эта девочка выкопала землянку и устроилась там жить, и живёт там до сих пор, пугая детей и взрослых. Кур по ночам таскает, кошек душит, нападает на тех, кто в лес заходит. Говорят, если в глаза ей глянешь — считай, что жив остался ненадолго. Или если ночью в окно заглянет — сердце останавливается сразу. Она страшна: нос крючком, покрыта бородавками и злая. А если ребёнок попадётся в её лапы, она его в печке поджарит и съест с косточками. Вот так. Поэтому ты, Настя, в лес одна не ходи. Паша поймает и погубит. Поняла?
— Да, бабушка… — отвечала Настя, и душа у неё сжималась от страха. — А всегда её Пашей звали?
— Это люди придумали, ведь она, как бирюк, не любит компанию. Правильно, и говорить уже разучилась за эти шестьдесят лет. Как звали её на самом деле — никто не помнит.
— А ты, бабушка, её видела?
— Видела, наверное, пока она тут жила, но имя, хоть убей, забыла. Я была мала, лет четыре. Для всех она — просто Паша.
Для Насти, как и для всех ребят в деревне, эта девушка была не просто Пашей, а настоящей бабой Ягой. Детвора боялась её до ужаса. Мальчишки друг другу с энтузиазмом рассказывали истории о том, как им попадалась Паша и каким чудом они спасались. Настя верила во всё это до семи лет, а как не верить, если даже взрослые описывали бабку как настоящего монстра и пугали ею непослушных детей. А в семь лет у Насти появилась своя собственная история встречи с Пашей — настоящая.
Отбросив последние сомнения, Настя засунула в рот остатки лепёшки и шагнула в лес. Какими бы ни были её страхи, желание порадовать папу пирогом и вареньем перевесило. Столько раз она ходила сюда со взрослыми, и всё было хорошо, значит, и в этот раз повезёт!
Она спокойно шла по лесу, птички щебетали на ветках. Настя замечала некоторых и останавливалась, чтобы полюбоваться. На сучке сидела неприметная певунья, клюв раскрыт вверх, каждое пёрышко дрожало от усердия.
— Здравствуй! — поздоровалась Настя.
— Чик-чирик! Чирик-чик-чик! — ответила птичка последними трелями, затем встрепенулась и перелетела на соседнее дерево.
В лесу, как и за его пределами, тянулось болото. Путники протоптали через него безопасную тропу. Деревья в том месте росли редкими и хилыми, наклонённые, густо покрытые мхом, а чуть дальше стояли одни редкие ёлочки, маленькие и покрытые плесенью. Много лет им уже — кислая почва не даёт им расти. Настя шла и видела, что местами болото словно кровью покрыто — брусника горела алым пламенем, поднимаясь над мхом. Ягодки её блестели, как бусины, а листья плотные, маленькие, красиво выделялись на фоне болотной серости. Как пройти мимо такого богатства?
Настя начала собирать бруснику в свой туесок. Осторожно ступала по кочкам, нащупывая ногой самые твёрдые участки среди мягких подушек. Так увлеклась сбором ягод, что не заметила, как далеко зашла. Туесок её был заполнен уже наполовину. Остановилась Настя, когда поняла, что дальше пройти невозможно — болото перестало быть просто мягким, а превратилось в полужидкую массу. Наступишь на кочку — она ускользает куда-то в глубину… Все башмачки Настя измазала грязью, но туесок держала крепко. Пошла назад… Но куда? Она поняла, что потеряла ориентир и не знала, в какую сторону двигаться. Решила идти туда, где лес казался гуще…
Земля под Настей стала похожа на гамак. Болото качалось, засасывало ноги девочки, а под ним, под этой массой — тягучая бездна. Насте стало по-настоящему страшно. Времени на размышления не было, нужно было быстро прыгать, пока ноги не увязли совсем. Прыгнет на кочку — а она плюх — и пропадает. На следующую, быстрее на следующую! Недалеко от густого леса Настя прыгнула на одну кочку неудачно — подвернула ногу и упала. Мягкая кочка под ней через несколько секунд провалилась. Настя стала тонуть, медленно погружаясь вниз, а нога сильно болела. Туесок отбросило на соседнюю кочку, и половина ягод высыпалась.
— Помогите! Спасите! — закричала девочка.
Позади росла чахлая, покрытая плесенью ёлочка. И вдруг она как будто специально наклонилась и пощекотала Настину голову. Девочка обернулась — на ёлочке сидела тяжёлая синяя птица. Настя ухватилась за верхушку ёлки, птица перелетела на соседнее деревце. Руки у девочки поранились иголками, но она выбралась на кочку. Башмачки остались в болотной жиже, на ногу наступить было невозможно — болела и гудела… А птица сидела, словно ждала… Рука была так близко. Настя, уставшая от грязи и боли, решила следовать за птицей. Преодолевая боль, она прыгала туда, куда указывала синяя незнакомка. Птица перелетала с дерева на куст, показывая путь. По дороге Настя подняла и свой туесок. Только когда вышла на твёрдую землю, птица улетела.