Богдан рассмеялся.
— Ну да. В самый раз.
С того дня рыжий пёс стал ждать его у подъезда. Иногда исчезал, но всегда возвращался, будто знал, что нужен. Это странным образом приносило покой.
Через неделю Богдан решился встретиться с Тарасом. Они условились у старого школьного двора, где когда-то гоняли мяч. Тарас пришёл раньше, с кофе в пластиковом стакане. Выглядел он уставшим, взгляд метался.
— Миш… ой, прости, Богдан, — пробормотал он неловко. — Я понимаю, что виноват. Я… люблю её. Это не оправдание — просто правда.
Богдан молча смотрел на него. Внутри поднималась волна гнева и боли, но Мирон словно держал ладонь на его плече.
— Ты предал меня, — произнёс он негромко. — Но я не стану мстить. Просто ухожу с этой дороги. Живи как хочешь… но уже без меня.
Тарас крепко сжал губы и промолчал.
Богдан повернулся и пошёл прочь. Он чувствовал: поступает правильно.
Ночью Мирон снова появился.
— Ну? — спросил он спокойно.
— Я отпустил это, — ответил Богдан. — И впервые ощутил: могу двигаться дальше.
— Прекрасно. Тогда вот тебе последнее задание.
Он протянул гладкий камень округлой формы.
— Напиши на нём слово, которое хочешь оставить позади. А потом брось в воду.
Утром Богдан отправился к реке. Долго держал камень в руке, словно взвешивая решение. Затем вывел маркером слово «боль» и метнул его в воду. Камень исчез под поверхностью без всплеска.
Он стоял и наблюдал за кругами на воде… И вдруг услышал знакомый голос:
— Богдан?
Он обернулся и увидел Оксану. Она была в лёгкой ветровке, без макияжа; глаза остались такими же глубокими и притягательными, как прежде.
— Я… даже не знаю, что сказать… — прошептала она растерянно.
— Тогда не говори ничего, — ответил он мягко. — Камень я уже бросил.
Она кивнула и ушла прочь по тропинке вдоль берега. А он остался стоять у воды… впервые за долгое время внутри было по-настоящему спокойно.
Прошли недели. Богдан стал чаще навещать сестру: помогал ей готовиться к экзаменам и просто проводил время рядом. Склейка ждал его у подъезда каждый вечер — верный рыжий спутник жизни последних месяцев. Иногда Богдан заходил в мастерскую к Лесе и слушал тиканье часов; оно действовало умиротворяюще своим постоянством и ритмом времени.
На работе он начал шутить снова; коллеги удивлялись: «Ты совсем другим стал».
А потом он познакомился с Викторией — в библиотеке районного центра культуры. Она пыталась достать тяжёлую книгу с верхней полки; он помог ей справиться с задачей… Так завязался разговор: Виктория собирала старые книги для сельских библиотек Украины — чинила корешки, восстанавливала страницы вручную…
— Мне нравится чинить руками то, что кажется испорченным навсегда… Это похоже на то же самое внутри нас самих…
Богдан улыбнулся ей тепло: теперь всё стало ясно… Мирон выполнил свою часть пути; теперь чинить приходилось самому себе…
В ту ночь Мирон появился последний раз: сел в кресло напротив привычно спокойно…
— Всё готово… Швы держатся надёжно… Дальше ты сам…
— А если вдруг снова развалюсь?
— Тогда зови меня… Но чаще всего люди потом справляются сами… У тебя теперь есть этот навык…
Он поднялся со своего места и вышел за дверь… Больше не возвращался…
Богдан лёг спать… И понял: пустоты больше нет… Остался шрам… Но этот шрам уже не казался врагом – он стал частью него самого…
Когда кто-то спрашивал его: «Правда ли говорят – время лечит?» – он отвечал:
— Нет… Само по себе время ничего не лечит… Нас спасают те или то, что удерживает от распада… Иногда это люди… иногда собаки… иногда часы… а порой – Ночной мастер…
И говорил это спокойно – без боли или горечи… Потому что внутри всё держалось крепко – как должно быть у того, кто научился жить заново…