Алексей с замешательством вновь опустился на стул. Такая реакция явно застала его врасплох.
— Она сказала, что ты меня не ценишь… — тихо пробормотал он, — что раньше я выглядел лучше, пока жил с ней…
Тамара взглянула на него с сочувствием. Перед ней сидел человек, так и не сумевший отделить свою жизнь от жизни матери, который по-прежнему мерил своё счастье чужими суждениями.
— «Потерянный»? — не удержалась Тамара от восклицания. Её голос дрожал от злости. — Алексей, ты серьезно? Тебе тридцать пять, а не пятнадцать! И при чем здесь «потерянность»? Может, все дело в том, что твоя мама никак не может принять, что ты больше не её полная собственность? Что у тебя своя жизнь, свои интересы, жена, которая, упаси бог, самостоятельно думает и не собирается становиться рабыней ради благополучия своего любимого сыночка?
— Хватит, Тамар, это уже переходит все границы! — резко прервал он её, вскочив со стула, отчего тот с грохотом упал на пол. Не обращая внимания на упавшую мебель, он стал нервно ходить туда-сюда по кухне, демонстрируя свое напряжение и раздражение. — Она меня любит! Просто видит то, чего ты, погруженная в работу, не замечаешь! Да, я похудел! Да, иногда тревожусь и раздражаюсь! Знаешь почему? Потому что дома нет того уюта, что был раньше! Нет спокойствия, только твои бесконечные звонки, презентации, дела, которые для меня абсолютно не значимы!
Тамара смотрела на него, ощущая, как внутри поднимается холодная, но сильная волна гнева. Его слова казались несправедливыми и эгоистичными, они ранили глубже, чем она могла ожидать. Она тоже уставала. Она вкладывала силы не только в карьеру, но и в попытки сохранить их отношения, терпела его инфантилизм и влияние матери. Но на это никто не обращал внимания.
— Значит теперь я виновата в твоём истощении и плохом настроении? — её голос оставался ровным, но в нем звучали стальные нотки. — Не ты сам неспособен найти дело по душе? Не твоя лень, из-за которой ты месяцами живёшь на скудную зарплату, перебиваясь случайными проектами, пока я работаю без устали, чтобы оплачивать квартиру, еду и твои маленькие радости? Нет, конечно — виновата моя работа, которая мешает создавать тебе «уют» и «покой», достойные великого Алексея и его святой мамы!
Она сделала шаг вперед, и он рефлекторно отступил, словно ощутив исходящую от неё ярость.
— Давай говорить начистоту, Алексей. Твоей маме не нравится, что я тебя «забросила»? Нет. Просто я не вписываюсь в её идеальный образ женщины: послушной, преданной, готовой ради мужчины отказаться от всего. Ей не по нраву, что я финансово независима, у меня есть свои планы и амбиции, и я не собираюсь жертвовать ими ради того, чтобы кто-то чувствовал себя «заботливо окружённым» за мой счёт.
В памяти всплыли воспоминания об унижениях и косвенных упрёках Людмилы Сергеевны, словно они ждали удобного момента, чтобы вновь вспыхнуть в сердце.
— Помнишь, когда мы только поженились, и твоя мама приезжала «помочь»? — продолжала Тамара, голос обретал всё более резкий оттенок. — Как она переставляла мебель, потому что «по фэншуй»? Как выбрасывала мои вещи, считая их ненужным хламом? А ты тогда говорил: «Да она же хочет как лучше, она опытная». Опытная во вмешательстве в чужую жизнь и навязывании своих правил?
Алексей стоял, прислонившись к стене, глядя на неё с почти испуганным выражением. Видимо, впервые он встречал её такой — открытой, решительной и не желающей скрывать правду.
— Ты преувеличиваешь… Она не хотела зла… — пробормотал он, голос был мягким, но неуверенным.
— Не хотела зла? — Тамара сухо рассмеялась, смех был холодным и бесцветным. — А когда она постоянно говорила о твоей бывшей Светочке, какая она была идеальная и как умела угадывать все «желания Алешеньки», это тоже было «не со зла»? Когда подарила мне книгу про домоводство, хотя она прекрасно знает, что я руковожу отделом в крупной компании, это тоже «забота»?
Она подошла к столу, схватила недопитый чай и с громким стуком захлопнула чашку в раковину — фарфор прозвучал жалобным звоном.
— Передай своей «тактичной» и «любящей» маме, что её игры окончены. Я больше не собираюсь менять свою жизнь, карьеру и привычки ради её представлений об идеальной невестке. Если ей так тяжело видеть меня «уставшей», пусть просто перестанет заходить сюда, особенно когда тебя нет дома. Мне надоели эти двойственные чаепития и её ядовитые намёки.
В кухне повисла густая, словно ощутимая тишина. Лишь холодильник тихо гудел в углу. Тамара чувствовала, как сердце бьется быстро, но впервые за долгое время понимала — она высказалась. Выпустила наружу все слова, сдерживаемые годами. Это был не конец, а начало долгожданного конфликта.
Алексей смотрел на неё, словно не узнавая. Он пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов. Гнев с его лица исчез, уступив место растерянности.