Тишина повисла в комнате. Лишь шелест бумаг нарушал её. Мужчина бережно протянул мне запечатанный конверт.
Плотный, пожелтевший от времени, он был исписан аккуратным почерком Мстислава — строгим и чётким, словно строки выведены по линейке.
Позади послышался шепот Оленьки:
— Что там? Благодарность за хорошее поведение?
Я не ответила. Осторожно вскрыла конверт. Внутри оказался один лист бумаги, исписанный дрожащей рукой:
«Марьяна. Если ты читаешь это — значит, меня уже нет. Не жди утешений, только правду. Дом тебе не принадлежит, как и золото. Но под яблоней возле дома есть то, что по праву твоё. Оно тяжело ложится на плечи, но без него ты не научишься дышать полной грудью. Прости меня… если сможешь.»
Когда я дочитала до конца, внутри стало пусто — словно кто-то выстрелил в грудь.
Дом Мстислава стоял на возвышенности в небольшом украинском селе, окружённый старыми яблонями. В детстве я приезжала туда каждое лето. Скрип половиц под ногами, аромат мятного чая и крохотные часы с мелодией колокольчиков — всё это хранилось во мне ярче любых городских воспоминаний.
В те годы он был для меня самым близким человеком. Мы сидели на веранде: он курил трубку и делился мыслями о жизни — мол, она не дорога прямая, а лестница с обманчивыми ступенями.
— Главное — не вставать на чужие ступени, — говорил он тогда.
На следующий день я отправилась туда. Поезд мерно гудел сквозь дождь за окном; я смотрела в стекло и пыталась понять: чего же мне хочется больше — узнать правду или обрести покой?
Дом встретил запахом сырости и тишиной. Под яблоней трава была примята — будто кто-то недавно стоял там. Я сняла перчатки и начала искать нужную плитку в земле. Когда нашла её и откинула в сторону, под ней обнаружилась металлическая коробка: ржавая и запертая на замок.
Замок поддался лишь после усилий.
Внутри лежали старая фотография, клетчатая тетрадь и ключ.
На снимке были Мстислав, Богдана и я ещё совсем маленькая. Мама смеялась и держала меня на руках. Внизу подпись: «Лето 1995-го года. Мы есть — этого достаточно.»
Тетрадь источала запах чернил вперемешку со временем прошедшим. На первой странице значилось:
«Дневник Мстислава.»
Я устроилась у окна с включённой лампой и начала читать.
«Сегодня Галина снова плакала… Говорит: жить с этой ложью невозможно… но ради ребёнка потерпит ещё немного… Я сам не понимаю своей вины… Возможно она в том молчании… которое хуже любой лжи.»
Дальше шли десятки страниц о войне, лишениях, пожарах… О том времени юности, когда он потерял брата… И как поклялся себе никогда не допустить раскола между родными…