Когда пение стихло, Елена вышла из комнаты. Увидев его, она немного смутилась, но быстро взяла себя в руки.
— Вы знакомы с этой песней? — спросил он, почти прошептав.
Она улыбнулась, но в её глазах мелькнула печаль.
— Да… Мама пела её мне в детстве. Слова давно стерлись из памяти, а мелодия осталась со мной. Раньше я решила найти эту песню — она была моей единственной связью с мамой, хотя имя её я даже не помню. Меня привезли в приют в три года, а примерно в семь я обнаружила эту песню в заброшенной библиотеке, куда почти никто не заходил.
— Так вы… из детского дома? — спросил он, не понимая, почему это для него так важно.
Елена слегка усмехнулась, пожав плечами:
— Не совсем. У меня были приёмные родители, но они вернули меня обратно через три года. Потом меня усыновляли снова, но и эти люди отказались. Такое повторялось несколько раз…
Алексей ощутил, как внутри что-то болезненно сжалось, знакомое ощущение. Он вспомнил своё детство — как после пожара, унесшего всех родных, их с сестрой доставили в приют. Как он, ещё ребёнком, винил её в том, что выжили именно они. Как отказывался считать её своей сестрой. И как долго избегал даже думать о ней.
— Елена… большое вам спасибо, — тихо произнёс он, почти шёпотом.
— Не за что, Алексей Петрович. Если понадобится помощь — я всегда рядом, — ответила она сдержанно, прежде чем уйти.
Он долго сидел один на кухне, обдумывая каждое её слово. Его взгляд упал на телефон. Он решительно набрал Ольгу.
— Ольга, знаю, что поздно, но можно ли ускорить дело по Михайловой? Я могу попросить Сидорова — он привезёт документы через час.
Чашка кофе остыла, бумаги были разбросаны по столу. Алексей работал допоздна, сверяя детали, звоня нужным людям. На следующий день он подал рапорт, готовясь к разговору с начальством.
Когда его вызвали, Алексей глубоко вдохнул:
— Мне просто нужно время. Посмотрю, что можно предпринять, — тихо сказал он, почти себе под нос. — Я сам из детдома, знаю, как судьба там может перевернуть человека.
Дело Елены отправили на пересмотр. Новые данные, обнаруженные благодаря усилиям Алексея, вывели на настоящего виновника — влиятельного чиновника, который использовал её как удобную «козу отпущения», чтобы скрыть свои финансовые махинации. Прошёл месяц, и Елене не только смягчили приговор, но и полностью сняли судимость.
У ворот колонии её ждали. Алексей Петрович и Денис. Они стояли вместе, словно семья.
— Вы? Что-то произошло? — удивлённо спросила она.
Алексей глубоко вздохнул.
— Да, Елена, произошло. Мне нужно перед тобой извиниться. Когда-то в детском доме я настоял, чтобы никто не знал, что мы с тобой родные. Прости меня, если сможешь. Если бы мы тогда сохранили связь, ты не оказалась бы в такой ситуации…
Елена не смогла сдержать слёз. Они тихо и тепло катились по её щекам.
— Значит, это правда… — прошептала она, вытирая глаза. — Нянечка не обманула меня. Мне не за что тебя прощать, Алексей. Главное — что ты и Денис рядом. Всё остальное не имеет значения.
Полгода спустя Елена с радостью и задором кружилась в танце на свадьбе Алексея Петровича и Тамары Ивановны. В этот день солнце казалось ярче, воздух — теплее, а улыбки — искреннее. Для неё это был не просто праздник. Это символ того, что жизнь, как и жизнь её брата, наконец обрела смысл, любовь и настоящее счастье.