Соня жила своей спокойной жизнью. До вот этого дня.
— Итак, Софья Николаевна, — начал господин Петров своим размеренным, немного монотонным голосом, словно читал скучный доклад, — Как я уже говорил, ваш отец, Николай Петрович Синицын, умер две недели назад после продолжительной болезни. Мои соболезнования. Согласно его завещанию, составленному в присутствии двух независимых свидетелей…
Однако сейчас спокойствие было нарушено.
В руке Соня держала пожелтевший, немного помятый конверт, на котором кривым почерком было выведено: “Софье Николаевне Синицыной”. Внутри лежало официальное письмо от нотариуса, господина Петрова, импозантного мужчины с седеющими висками, аккуратно подстриженной бородкой и проницательным взглядом из-под очков в тонкой оправе. К нему в кабинет она и приехала. Он только что еще раз сообщил ей, что отец назвал ее своей наследницей.
Соня прослушала все юридические детали. Слова нотариуса просто скользили по поверхности ее сознания, не находя отклика. “Отец”. Это слово звучало для нее как напоминание о том, что, казалось, уже отболело. Но не совсем.
Николай Петрович Синицын или папа ушел из их жизни, когда она была совсем крохой, которая в школу-то даже не ходила. Но отца она помнила хорошо. Как и его пропажу.
Ни криков, ни скандалов, никаких объяснений. Просто однажды он перестал возвращаться домой. Ее мама долго не могла оправиться от этого предательства. Она плакала по ночам, уткнувшись в подушку, чтобы Соня не слышала, а утром, вытерев слезы и собравшись с силами, твердым решительным голосом говорила:
“Забудь его, Сонечка. Его больше нет. У тебя нет отца. Теперь у нас с тобой одна семья, и мы справимся со всем вместе”. И Соня, послушная девочка, справлялась.
Так, о чем говорит нотариус?
— …и в соответствии с последней волей вашего отца, выраженной в письменной форме, — провозгласил господин Петро, — Единственной наследницей всего его имущества являетесь вы, Софья Николаевна Синицына.
Наследницей…
Признаться, она много лет ждала от отца только извинений, хотя бы формальных. Но не этого. Зачем? Зачем он решил напомнить о себе в последние минуты жизни? Зачем оставлять ей что-то, когда она давно научилась жить без него?
— Поверить не могу, что это я, — пробормотала она.
— Да, Софья Николаевна. Именно вы. Квартира по адресу…
Соня больше не могла слушать эти сухие юридические формулировки. В ее голове сейчас беспорядок, в котором смешались недоверие, смятение, гнев и какая-то… тоска по тому, чего никогда не было.
Домой она пришла на ватных ногах.
Как обычно, ее парень, Кирилл, караулил пульт от телевизора.
— Ну что там? — бросил он небрежно, даже не повернув головы в ее сторону, — Как все прошло?
— Отец… Оставил мне квартиру. Теперь уж точно известно.
Кирилл в мгновение ока преобразился. Телевизор, словно по волшебству, перестал существовать, пульт с громким стуком упал на пол. Он подскочил к Соне и схватил ее за руки.
— Квартиру?! Гонишь! Не может быть! Вот это поворот! Вот это да! Я всегда говорил, что тебе везет! Я всегда знал, что ты у меня везучая! Какая удача…
Она аж прозрела.
— Удача? Ты серьезно? Ты сейчас говоришь об удаче, когда у меня только что умер отец?
— Ну, умер и умер, — ни понял претензий Кирилл, — Кто он тебе? Чужой дядька. Зато теперь у нас будут деньги! Слушай, это же просто потрясающе! Как раз вовремя! Мы продадим эту квартиру, вложим деньги в мой дом. Помнишь, я тебе рассказывал, что почти закончил его строить? Как раз сейчас не хватает денег, чтобы закончить крышу, купить окна, да и внутреннюю отделку нужно делать. Ты же знаешь, стройка — это бездонная яма.
Соне стало физически плохо от его цинизма, от его расчетливости, и от его полного безразличия к ее чувствам.
— Кирилл, ты вообще меня слышишь? — спросила она, пытаясь унять дрожь в голосе, — Это квартира моего отца! Пусть он и… не был самым лучшим отцом, пусть он бросил нас с мамой, но это его квартира. Это его память. И вообще, у меня уже есть квартира, которую мне купила мама, есть квартира, которую мы с мамой сдаем, и в мамину квартиру я тоже всегда могу пойти. Зачем мне столько? Что я буду с ними делать? Коллекционировать? Или, может, ты хочешь, чтобы я стала местной квартирной баронессой? И… я ведь так и не поговорила с отцом… И уже не поговорю!
Кирилл не любил, когда ему перечили.
— Ты что, какая-то странная? — сказал он, сжимая ее руки, — У тебя что, много лишних денег? Нужно быть практичной, Соня! Нельзя быть такой сентиментальной, ты что тут болото развела? Он тебя бросил, а ты тут слезы льешь! Забудь его и радуйся, что тебе повезло! Еще одна квартира! Я дом дострою, наконец-то…
Соня смотрела на него как на инопланетянина. Она всегда знала, что Кирилл приземленный, расчетливый, немного жадный, но, чтобы настолько…
В этот момент она вдруг ясно увидела всю картину их совместного будущего: бесконечные споры из-за каждой потраченной копейки, его вечное недовольство ее “непрактичностью”, упреки в расточительности, ее постоянные попытки объяснить ему то, чего он никогда не поймет. Они говорили на разных языках, смотрели на мир по-разному, и им никогда не суждено было быть вместе.
— Нам нужно расстаться.
Слова сорвались с языка очень легко.
В шоковом состоянии сегодняшнего дня Соня легко это сказала.
— Ты что? Из-за какой-то квартиры? Ты вообще соображаешь, что говоришь? Мы вместе почти три года! Мы хотели пожениться, завести детей! Ты готова все это разрушить из-за какой-то квартиры? Или из-за того, что я сказал? Так я прав. Лишних квартир не бывает, как и денег много не бывает.
— Нет, — ответила Соня, высвобождая свои руки из его хватки, — Из-за того, что ты не понимаешь ничего важного. Для тебя выгода на первом месте. И сегодня это квартира, а завтра ты и наши отношения на что-нибудь разменяешь.
И Кириллу пришлось покинуть ее жилплощадь.
С визитом в новоприобретенное жилье Соня решила не затягивать, взяв адрес из письма нотариуса, она поехала в квартиру, оставленную ей отцом.
Старый серый панельный дом, обшарпанный подъезд с отваливающейся штукатуркой, скрипучий лифт, который, казалось, вот-вот развалится на части. Квартира находилась на пятом этаже. Соня долго стояла перед дверью, прежде чем решиться позвонить.
На звонок ей открыла девушка.
Хрупкая, бледная, с огромными глазами… Одета она была очень скромно, даже бедно: выцветший вязаный свитер, старые, залатанные джинсы и стоптанные тапочки
— Вы… Соня? — спросила девушка.
— Да, — ответила Соня, — А вы…
— Я Аня, ваша сестра. Я — дочь вашего отца.
Соня знала, что отец, когда ушел от мамы, через месяц снова женился, но никогда не видела его другую дочь. Мать Ани, вторая жена Николая, всю жизнь запрещала им встречаться, общаться, даже упоминать о существовании друг друга.
Аня посторонилась, приглашая Соню в квартиру. Внутри было еще хуже, чем снаружи. Старая, дешевая мебель, унылые выцветшие обои, потускневшие от времени и грязи, запах лекарств и безысходности.
— Простите за беспорядок, — Аня перекинула валявшийся в коридоре плед на трюмо, чтобы прикрыть потертости, — Я тут… упаковываюсь, — грустно пошутила она, — Собираюсь переезжать.
Соня огляделась, пытаясь скрыть свое потрясение.
— У вас есть куда идти?
— Да, — ответила Аня, отводя взгляд. — Квартира… теперь, наверное, ваша, да? Я всяко тут не могу оставаться. Простите, тут все в очень плохом состоянии. Папа… — начала Аня, — Он очень болел в последнее время. Все деньги уходили на лекарства. У нас ничего не оставалось. Мама… ее забрал рак. Полтора года назад.
Соня в своих глазах стала коллектором, который отбирает у человека квартиру за долги. А ведь для Ани это так и есть. Это ее родной дом. Да, папа с бухты-барахты завещал квартиру Соне, наверное, из-за угрызений совести, но Аня-то тут живет с рождения…
— Расскажи мне, — попросила Соня, — Расскажи мне все. Я хочу все знать.
И Аня рассказала. О том, как отец работал на нескольких работах, чтобы хоть как-то оплатить дорогостоящие лекарства.
О том, как тяжело было маме ухаживать за больным отцом и при этом бороться со своей собственной болезнью. О том, как Аня, еще будучи школьницей, подрабатывала уборщицей в соседнем офисе. Все это длилось не месяц, не два, а долгие годы…
Соня ничего не знала об отце. Он всегда был для нее бесконечно далеким человеком, фигурой из прошлого. А теперь она узнала, что он был любящим мужем, заботливым отцом и человеком, который был готов на все ради своей семьи. Просто… не ее семьи.
Соня не спала, наверное, неделю. Она думала об Ане. Аня — такая же дочь Николая, как и она. И она не виновата в том, что их родители развелись, в том, что отец бросил Соню и ее маму, и что, на закате жизни, вдруг подобным образом “извинился” перед брошенной дочерью. У Ани больше ничего нет, кроме этой квартиры. А у Сони… у Сони было все. Своя квартира, и не одна… хорошая работа, друзья, здоровье.
Соня позвонила нотариусу и объявила:
— Я отказываюсь от наследства.
— Что? — изумился он, — Софья Николаевна, вы в своем уме? Вы понимаете, что делаете? Это же квартира!
От удивления он даже забыл про формальность этого разговора. Конечно. Как люди дерутся за наследство он видит регулярно, а вот как отказываются от наследства в пользу родственников, да еще и в пользу другой семьи отца, — это… такое не часто увидишь.
— Да, — ответила Соня, — Я хочу, чтобы наследство перешло к моей сестре, Анне Николаевне Синицыной. Она больше нуждается в нем, чем я.
— Ну, как знаете, — оправился он от шока, — Но я должен предупредить вас, что это решение окончательное и бесповоротное. Вы больше не сможете претендовать на это наследство.
— Я все понимаю, — ответила Соня. — Спасибо. До свидания. Я приеду к вам или куда нужно, чтобы все оформить.
Когда Соня сказала об этом Ане, та тоже была в ступоре:
— Вы… вы не разводите меня? Но почему? Я не понимаю…
— Потому что ты нуждаешься в этой квартире больше, чем я, — ответила Соня. — Потому что это твой дом. И потому что ты — моя сестра. Хоть мы и не были знакомы.
Огромное счастье, реки слез…
— Спасибо… Спасибо тебе огромное! Ты такая добрая! Я никогда этого не забуду!
***
Жизнь постепенно вернулась в привычное русло, но в душе у нее все еще оставался какой-то осадок, какое-то смутное беспокойство. Однажды, почувствовав необходимость немного привести себя в форм, Соня решила записаться в фитнес-центр, находящийся неподалеку от ее дома.
Едва осилив первую тренировку, выползая на парковку, Соня… увидела ее. Аню. Она тоже из фитнес-центра, одетая в стильный костюм. В руках у нее был пакет с какой-то модной, здоровой едой из дорогого ресторана. А у входа в фитнес-центр ее ждала… сверкающая машина.
Соня все пыталась осмыслить увиденное. Что это было? Откуда у Ани деньги на этот дорогущий фитнес-центр, на эту стильную одежду, на эту шикарную машину? Она ведь говорила, что живет в нищете!
Тут сложились все пазлы. Слезы, жалобы, старая одежда… Это был спектакль. Тщательно срежиссированная постановка, рассчитанная на то, чтобы вызвать у нее жалость. Аня банально сыграла на ее родственных чувствах, чтобы получить квартиру!
Кирилл, видимо, умнее ее. Нужно быть практичной. Нужно думать головой, а не сердцем. Нельзя верить всем подряд. Ее развели, как маленького ребенка, который верит в сказки!
Но, возможно, это был урок. И Соня решила, что усвоит этот урок.
