Дмитрий вернулся домой поздно, после работы. Владислава сидела за кухонным столом, перед ней аккуратно разложены бумаги. Чайник давно остыл, на плите стоял его любимый борщ — она уже не собиралась его подогревать.
— Привет, — бодро произнёс он, снимая куртку. — Что у нас на ужин?
— Ужин? — Владислава подняла взгляд. — Вот он.
Она указала пальцем на документы.
Дмитрий замер.
— Влад… я хотел всё объяснить…
— Конечно! Ты всегда «хочешь объяснить». Только почему-то уже после того, как всё сделано.
Он почесал затылок и сел напротив неё.
— Ну а что в этом такого? Ты же знаешь, у родителей трудности. Дом продали, жить негде. Здесь места хватает всем. А прописка — просто формальность.
Владислава усмехнулась сухо и резко — даже ей самой этот смех показался чужим.
— Формальность? Тогда пропиши свою голову где хочешь. А эта квартира — не «формальность». Она моя собственность и была куплена до брака. Ты это отлично знаешь.
Лицо Дмитрия потемнело, голос стал твёрже:
— Ты что же, считаешь моих родителей посторонними? Это твои свёкор с тёщей! Им положено уважение!
— Уважение? Я их принимаю в доме, кормлю, терплю эти бесконечные «на недельку». Но чтобы прописывать? Ни за что.
Он наклонился ближе:
— Ты понимаешь вообще, как это звучит? Ты выставляешь меня и моих родных какими-то нищими бездомными!
— Это уже не мои заботы, — резко перебила она. — Пусть покупают жильё на те деньги, которые у них есть.
Он вскочил с таким шумом, что стул с грохотом отъехал назад; у Владиславы по спине пробежал холодок.
— Эгоистка! Думаешь только о себе!
— Лучше быть эгоисткой, чем позволять собой пользоваться!
Они стояли друг напротив друга: он весь покраснел от злости и сжимал кулаки; она побледнела, но держалась прямо.
И тут раздался звонок в дверь.
Владислава даже не удивилась: будто заранее знала финал этой сцены. На пороге стояла Ирина — в пальто и с пакетом в руках; изнутри послышался лёгкий звон стекла.
— Ну что ж ты стоишь, невестушка? Пустишь или как? — сказала Ирина с улыбкой и тут же прошла внутрь без приглашения.
Владислава перевела взгляд на Дмитрия: он молчал и избегал её глаз.
И тогда у неё сорвало тормоза.
— Вон отсюда! — выкрикнула она так громко, что у самой заложило уши. — Все! Немедленно!
Ирина застыла на месте; пакет чуть не выпал из рук.
— Это ещё что за истерика такая?! С ума сошла?!
— Нет. Я вполне в здравом уме. Это моя квартира. И я сказала: уходите!
На кухне воцарилась напряжённая тишина перед бурей: Дмитрий налился краской от злости; Ирина сузила глаза; руки Владиславы дрожали от напряжения — но отступать она уже не собиралась.
Этой ночью Владислава почти не сомкнула глаз: лежала в темноте и слушала тяжёлое ворочание Дмитрия на диване в гостиной — он нарочно отвернулся к стене спиной к спальне. В квартире повисло вязкое молчание: тишина перед грозой чувствовалась кожей.
Утром всё подтвердилось: на кухне уже сидела Ирина в халате и помешивала ложкой чай так уверенно, словно это был её дом много лет подряд. Рядом находился Дмитрий — бледный лицом и с выражением заговорщика во взгляде.
— Доброе утро… — протянула Ирина сладким голосом так, будто добавила про себя: «Ну что ж ты ещё здесь?»
— Самое обычное утро… — холодно ответила Владислава и полезла за кружкой в шкафчик.
Её любимая чашка с ярким жёлтым цветком уже была занята – из неё поднимался пар над кофе Ирины. Мелочь… но очень красноречивая мелочь.
Ирина заговорила мягко:
— Владочка… я понимаю тебе непросто принять всё сразу… Но давай по-взрослому рассуждать: мы ведь теперь одна семья… К чему эти сцены? Мы с Николаем тебе мешать не будем… будем жить спокойно…