— Жить? — Владислава резко обернулась, упёршись ладонями в столешницу. — А вы у меня, вообще-то, спрашивали? Это МОЁ жильё. Я его приобрела ещё до свадьбы. Никто тут жить не будет.
— Владислава, ну ты же взрослая женщина, — Ирина поправила очки и взглянула поверх них. — В браке всё общее. Квартира теперь принадлежит и тебе, и Дмитрию. А значит — и нам.
Владислава рассмеялась сухо, с горечью в голосе. Смех прозвучал зловеще, почти срываясь на крик.
— Общее? С каких это пор? Я её купила до того, как мы поженились. Всё оформлено по закону.
Дмитрий вмешался:
— Владислава, ну хватит придираться к формулировкам. Ты же понимаешь: без регистрации им ни кредит не дадут, ни нормальную работу не найти. Ну пусть хотя бы числятся здесь.
— Числятся?! — Владислава со злостью ударила ладонью по столу. — Я уже видела ваши бумаги! Это никакая не формальность — это чистой воды махинация!
Дмитрий вскочил:
— Да ты из ничего трагедию устроила! Тебе что, жалко?
— Ещё как жалко! — выкрикнула она в ответ. — Жалко своё пространство! Свою жизнь! Свой покой!
В этот момент в квартиру без стука ворвался Максим — высокий парень с наушниками на шее и вечной ухмылкой на лице. Не снимая обуви как следует, он оставил кеды у входа и даже не глянул в сторону Владиславы.
— Приветик! Ну что там? Куда ставить вещи?
— Какие ещё вещи?.. — прошептала она ошеломлённо.
— Да мои же! Мама сказала, я пока у вас перекантуюсь. Снимать дорого нынче… А тут двушка просторная — места всем хватит.
Не дожидаясь реакции хозяйки квартиры, он потащил сумки прямиком в её спальню.
— Стой! — взвизгнула Владислава и рванулась к чемодану, схватившись за ручку обеими руками. — Никто сюда ничего не заносит!
Максим лишь усмехнулся и бросил взгляд на брата:
— Дмитрий… ты чё такой подкаблучник? Объясни ей уже: кто хозяин дома решает всё, а не баба какая-то!
У Владиславы внутри всё вскипело от ярости. Она вырвала чемодан из рук Максима и с размаху швырнула его обратно в коридор; тот грохнулся о пол так сильно, что внутри что-то треснуло.
— Вон отсюда! Это мой дом! Здесь командую я!
Максим поднял руки в притворном жесте капитуляции:
— Ого… характерец у тебя есть… Ну-ну…
Дмитрий схватил жену за руку:
— Ты совсем спятила?! Это мой брат!
— А квартира МОЯ! — выкрикнула она и выдернулась из его хватки.
Позже вечером подтянулись остальные: Николай с Александрой и Богданом. Прихожая заполнилась сумками; все перешёптывались между собой вполголоса, а Ирина уже распоряжалась:
— Так-так… Девочки идут в комнату поменьше, мужчины разместятся в гостиной… Владислава милая, не переживай – мы ужмёмся как-нибудь…
Владислава стояла у дверного проёма словно парализованная: её собственное жилище превращалось прямо на глазах в казарму для чужих людей.
Она резко повысила голос:
— Стоп! Немедленно прекратите этот балаган! Никто здесь жить НЕ будет! Собрали свои сумки – и убрались из моего дома!
Наступила тишина настолько плотная, что слышно было только покашливание Николая и скрип его очков о переносицу.
Дмитрий шагнул вперёд:
— Владислава… ты ведёшь себя истерично… Прекрати уже это… Это мои родители… моя семья… Они остаются здесь!
Она посмотрела ему прямо в глаза – холодно и отчуждённо – и поняла: всё кончено. Он сделал выбор – но точно не в её пользу.
Холодным голосом она произнесла:
— Хорошо… Тогда так: либо они уходят сейчас же – либо уходишь ты сам.
Он застыл посреди комнаты; за его спиной Ирина прижала губы друг к другу так плотно, будто боялась выдать торжество словами – но глаза её сияли победой.
Дмитрий попытался возразить:
— Ты просто несешь чушь…
Но она перебила его спокойно:
— Всё понимаю прекрасно. Собирай вещи – дверь знаешь где.
Он побагровел от злости и шагнул ближе:
— Ты меня выгоняешь?! Меня?! Из моей квартиры?!
Она метнула взгляд исподлобья:
— Не твоей… Моей…
С этими словами Владислава сорвала его куртку с крючка у двери и швырнула ему прямо в грудь.
Одежда полетела следом одна за другой: рубашки вперемешку с джинсами летели через прихожую вместе с носками и ботинками; она бросала их без разбора – просто чтобы избавиться от всего сразу…
А он стоял молча посреди коридора – красный от ярости или стыда – зубы сомкнуты до скрежета… И ни шагу не делал навстречу ей…