В воскресенье Орися вернулась домой и с удивлением обнаружила в коридоре новый шкаф. Её прежний комод из спальни исчез, а на его месте стоял свежевыкрашенный, с явными следами недавней доставки.
— А где мой комод? — спросила она, остановившись у порога.
— Мы с мамой решили, что он уже слишком старый и громоздкий, — отозвался Назар, не отрывая взгляда от экрана телефона.
— Мы? — переспросила Орися, делая шаг вперёд. — Это ты и твоя мама?
Позже вечером она попыталась поговорить с Ганной.
— Поймите правильно, это ведь моя квартира, — начала Орися спокойно. — Я бы хотела…
— Чтобы тут всё выглядело как в галерее с твоими каляками на стенах? — перебила её та. — Женщина должна домом заниматься, а не чепухой страдать.
Орися стояла неподвижно, вцепившись пальцами в край стола. Внутренний голос подсказывал: «Сейчас не стоит». Но другой голос внутри уже настаивал: «Пора».
На следующее утро она проснулась и увидела у двери аккуратно перевязанные верёвкой свои акварели из-под кровати.
— Чтобы не мешались под ногами, — пояснила свекровь между делом, наливая себе кофе. — Я теперь повешу в спальне гобелен от соседки. Подарок всё-таки.
Орися ощутила: что-то внутри неё меняется необратимо.
Она молча взяла свои работы и отнесла их в кладовку. Вернувшись на кухню, села напротив Ганны.
— Скажите прямо: вы хотите, чтобы я ушла?
Свекровь изобразила удивление:
— Да ну что ты, Орисю… Но порядок в доме должен быть один. И тебе придётся его принять.
Вечером Назар выслушал рассказ жены без особых эмоций:
— Ну зачем раздувать из этого трагедию?
Впервые мысль о разводе пришла к Орисе не как пугающая перспектива, а как возможный выход.
Она всё чаще оставалась допоздна на работе только для того, чтобы меньше бывать дома — там каждый её шаг сопровождался замечаниями или взглядами.
По вечерам за кухонным столом всегда сидели двое: Назар и Ганна. Они пили чай вполголоса и иногда тихо смеялись. Стоило Орисе войти — разговор обрывался мгновенно.
— Поздно пришла, — говорил Назар укоризненно, словно она нарушала какой-то негласный распорядок.
— Работы много было сегодня… — отвечала Орися устало снимая пальто.
— Женщине положено спешить домой к семье, — добавляла свекровь задумчиво помешивая сахар в кружке.
В понедельник утром Орися обнаружила перемены на кухне: её любимые чашки исчезли с полки; вместо них стояли чужие фарфоровые с золотистой каймой.
— А где мои чашки? — спросила она спокойно.
— Я их убрала в кладовку,— ответила Ганна без тени сомнения. — Они старые да ещё и с трещинками по краям. Из таких пить стыдно же…