Ольга стояла у окна в майке и трусах, когда Тамара Сергеевна вошла на кухню.
Свекровь остановилась на пороге, словно столкнулась с невидимой преградой. Они встретились взглядом на мгновение — невестка сохраняла спокойствие, а свекровь смотрела с выпученными глазами — после чего всё и началось.
— Ты с ума сошла?! — воскликнула Тамара Сергеевна, схватившись за сердце с таким театральным выражением, что хватило бы для целого спектакля в провинциальном театре. — По квартире ходишь голая!
— Это моя квартира, — спокойно ответила Ольга, неторопливо наливая себе кофе и не пытаясь прикрыться. Её руки не дрожали, и это было важно — чтобы они не дрожали. — И не голая, а в нижнем белье.
— В нашей квартире! — вмешалась свекровь, делая ударение на слове «нашей». — Где живут приличные люди!
Ольга сделала глоток. Горячий кофе, обжигающий, как раз такой, какой нужен для утренних сражений. За четыре года брака она освоила искусство приготовления идеального кофе: крепкого, с лёгкой горчинкой, способного разбудить даже самого сонного или придать смелости живому.
— Тамара Сергеевна, — сказала она, встретившись взглядом со свекровью. — Это моя квартира. Моя и Игоря. Если вам не по душе видеть меня в таком виде, вы вольны не оставаться здесь.
Тамара Сергеевна побагровела. Ольга знала любые оттенки этого цвета — от лёгкого румянца недовольства до яростного пурпура. Сейчас оттенок был где-то посередине — тревожный малиновый.
— Игорь! — вскрикнула Тамара Сергеевна. — Игорь, иди сюда прямо сейчас!
С ванной комнаты раздался приглушённый ответ мужа. Ольга представила Игоря под душем, глаза закрыты, который пытается сделать вид, что не слышит.
Бедный Игорьушка. Четыре года назад она влюбилась в его искреннюю улыбку — открытую, без обмана. В то, как он смеялся над её шутками, запрокидывая голову. В его большие тёплые ладони, способные успокоить одним прикосновением.
Тогда ей казалось, что родители — лишь дополнение к семье, немножко бонус. Видеться раз в месяц, поздравлять с праздниками, иногда приезжать на дачу жарить шашлыки. Обычные отношения обычных людей.
Но Тамара Сергеевна оказалась не просто дополнением, а главным блюдом. С гарниром — видом тихого и всегда соглашающегося Владимира Николаевича.
Сначала звонили. По пять раз в день. «Игорёк, ты поел?» «Сыночек, не забудь надеть тёплый шарф». «Милый, почему вчера не позвонил?» Ольга сносила это. Может, у них в семье так принято.
Потом начались непредвиденные визиты. В любое время, без предупреждений.
Вернувшись с работы, Ольга могла обнаружить свекровь, рыщающую в шкафах («Я хотела помочь с уборкой!») или переставляющую мебель («Так гораздо удобнее!»). Однажды она застала Тамару Сергеевну за чтением их с Игорем переписки в телефоне — он по рассеянности оставил устройство разблокированным.
— Я случайно! — оправдывалась свекровь. — Думала, это мой!
У Тамары Сергеевны была древняя кнопочная Нокиа.
Но перелом случился три месяца назад. Ольга вернулась домой после тяжёлой смены в травматологическом отделении, где работала медсестрой, и обнаружила в спальне два чемодана, раскладушку и Владимира Николаевича, который деловито раскладывал на тумбочке свои лекарства.
— Мы продали квартиру! — бодро сообщила зашедшая Следом Тамара Сергеевна. — Решили пожить с вами, пока новую не найдём. Вы же не против?
Это не был вопрос. Это было заявление.
Ольга посмотрела на Игоря. Он стоял в дверях бледный, с видом человека, которого поставили перед невозможным выбором.
— Мам, мы же говорили… — начал он.,— Что там тебе говорили? — Тамара Сергеевна моментально перехватила инициативу. — Что мы тебе не нужны? Что надо по чужим съёмным углам бродить? У вас здесь две комнаты, всем места более чем достаточно!
И они остались жить.
В течение первой недели Ольга держалась. Старалась найти точки соприкосновения, обозначить личные границы. Всё было напрасно. Тамара Сергеевна не воспринимала никаких границ.
Она врывалась в их спальню без предупреждения («А что вы там такого делаете, что я не должна видеть?»), комментировала их личную жизнь («Вчера вы совсем не спали – не здорово»), выбрасывала продукты из холодильника («Ваши йогурты – одна химия!»).
Ольга пыталась объясниться с Игорем. Тот соглашался, обещая поговорить с мамой, но их переговоры ни к чему не приводили. Тамара Сергеевна либо устраивала истерику с валидолом, либо играла на чувствах так театрально, что Игорь сдавался уже через пару минут.
— Подожди немного, — просил он. — Ведь они ненадолго.
Но «немного» растянулось на три месяца. Родители как будто и не собирались искать себе жильё. Зачем, если можно жить у сына? Бесплатно, с удобствами, да ещё и невестку поучать.
И вот вчера Ольга сдалась. Вернее, не сдалась, а наоборот, собралась с силами. Как перед прыжком с высоты собирают всю волю в кулак.
Она сидела в ванной — единственном месте в квартире, где могла закрыться — и размышляла. О том, что ей тридцать два года. Что она любит мужа, но не желает жить с его мамой до конца её или своих дней. Что обычные способы не действуют.
И тогда у неё возник план.
— Ольга, срочно одевайся! — Тамара Сергеевна упрямо настаивала. — Что ж отец подумает!
— Пускай думает, что хочет, — допив кофе, Ольга направилась к выходу из кухни. — Я пойду досыпать. В своей спальне. В своей квартире.
Проходя мимо свекрови, она специально задержалась, чтобы та заметила татуировку на лопатке. Маленькую птичку, которую они с Игорем сделали на первую годовщину. Тамара Сергеевна считала татуировки признаком морального разложения.
В коридоре она встретила мужа. Игорь стоял с полотенцем на бёдрах, волосы были мокрые и растрёпанные. В его взгляде читалась усталость и обречённость.
— Оль…
— Доброе утро, любимый, — поцеловала она его в щёку и прошла дальше.
Следующие десять дней превратились в настоящую борьбу. Ольга целенаправленно появлялась в белье в тех местах, где могла столкнуться со свекровью.
Она готовила завтрак в кружевном комплекте. Смотрела телевизор в одних трусиках. Поливала цветы на балконе в полупрозрачной ночнушке.
Тамара Сергеевна использовала все приёмы. Слезы («Я не думала, что доживу до такого позора!»), угрозы («Я всем расскажу, какая ты!»), манипуляции («У отца давление из-за тебя взлетело!»), попытки вызвать у неё чувство вины («Как ты детей собираешься воспитывать?»).
Ольга выдерживала. Это было похоже на холодный душ — сначала шок, потом привыкаешь. Она даже начала испытывать странное удовольствие. Не от эксгибиционизма — а от ощущения свободы. Оттого, что наконец перестала притворяться.
Игорь страдал. Он разрывался между женой и матерью, словно персонаж античной трагедии. Ольга почти жалела его. Почти — потому что злость брала верх. Злость на его неспособность защитить их личное пространство. На готовность бесконечно терпеть. На то, что ей приходилось воевать в одиночку.
Владимир Николаевич первые дни делал вид, что ничего не происходит. Читал газету, поднимая её выше лица. Смотрел телевизор, не обращая внимания. Но к концу недели уступил.
— Лида, — раздался тихий голос Ольге из кухни. — Может, действительно стоит поискать квартиру?
— Замолчи! — резко ответила жена. — Похоже, все объединились против меня!
На десятый день Ольга проснулась от громкого шума. В коридоре стояли упакованные чемоданы, Тамара Сергеевна отдавал приказы мужу, а Игорь старался помочь отцу с коробками.
— Нашли подходящее жилье, — пробормотал он, не глядя на жену. — В Южном. Сегодня переезжают.
Ольга, в пижаме, стояла в дверях спальни и наблюдала за этой суетой. В душе бушевали одновременно облегчение и странная пустота — как после экзамена, к которому долго готовилась.
Тамара Сергеевна прошла мимо, гордо подняв подбородок. Ни слова, ни взгляда, лишь у самой двери оглянулась назад.
— Запомни, — сказала она, пристально глядя Ольге в глаза. — Игорь — мой сын. Мой. И если ты думаешь, что выиграла…
— Мам! — Игорь хотел было вмешаться, но Ольга сдержала его, схватив за руку.
— Всего хорошего, Тамара Сергеевна, — спокойно произнесла она. — Владимир Николаевич, желаю вам здоровья.
Дверь громко захлопнулась, и Игорь опустился на пол, прижав лицо к рукам.
— Прости меня, — пробормотал он. — Я должен был… Я не смог…
Ольга села рядом и обняла его. Он пах шампунем и их домом. Их домом.
— Игорьушка, — тихо сказала она. — Все будет хорошо. Теперь обязательно будет хорошо.
— Она больше не хочет со мной разговаривать. И мне… придется выбирать.
— Не придется, — ласково погладила она его по голове. — Ты будешь навещать их. Один. Они твои родители, и я не собираюсь вставать между вами. Просто… они больше не будут жить в нашей спальне. Вот и все.
Игорь посмотрел на нее красными глазами.
— Ты сделала это специально? Всё это… намеренно?
Ольга задумалась на мгновение. Можно было бы солгать, сказать, что случайно. Но они и так слишком долго играли в чужие игры.
— Да, — ответила она. — Специально. Потому что иначе не получалось.
Игорь смотрел на нее так, словно видел впервые. Потом притянул ее к себе и уткнулся лицом в плечо.,— Боже мой, — прошептал он. — Что ты со мной сделала? Теперь и я бояться буду заходить на кухню.
Ольга рассмеялась. Впервые за три месяца — искренно и от всей души.
— Не переживай, — ответила она. — Для тебя я всегда буду наряжаться. Ну, почти всегда.
Они сидели на полу в коридоре, крепко обнявшись, пока солнце поднималось над Киевом. Их квартира — только их — наполнялась тишиной и светом.
Где-то в Южном Тамара Сергеевна, наверное, уже устраивала своё новое жильё и выстраивала планы на дальнейшие отношения. Где-то звонили телефоны, спешили люди, начинался обычный день.
А здесь, на четвёртом этаже обычной девятиэтажки, Ольга и Игорь заново учились жить. Вместе. На своей территории.
— Знаешь, — неожиданно произнёс Игорь. — У тебя бельё очень красивое. Как-то раньше я этого не замечал.
Ольга фыркнула ему в плечо.
— Дурак.
— Твой дурак.
— Мой, — согласилась она. — Только мой.
И это была правда. Возможно, первая настоящая правда за все четыре года. Не идеальная, не отшлифованная, неудобная для окружающих. Но именно их.
За окном завибрировали двигатели машин. Просыпался город. А Ольга закрыла глаза и улыбнулась. Завтра она наденет любимый махровый халат — длинный, закрывающий от шеи до пят.
Заварит крепкий кофе. И позавтракает на своей кухне, не стесняясь и не извиняясь ни перед кем.
В конце концов, революции не выигрывают в кружевном белье.
Или всё-таки выигрывают?