Он устремил взгляд на супругу, и в этом взгляде отразились все чувства: тревога, вина и смятение.
Однако Тамара больше не могла сдерживаться. Её голос прозвучал холодно и ясно, прервав общий шум:
— Признаюсь, Нина Сергеевна, подарок весьма… странный. Особенно учитывая всю ту щедрость, с которой вы одарили других детей. Надеюсь, карандаши хотя бы не сломаются, когда Вика будет показывать свою обиду?
Наступила гнетущая тишина. Лицо свекрови покраснело от раздражения.
— Тамара! Какой тон? Я же старалась! Каждый ребёнок получил то, что соответствует его увлечениям. Вика у нас любит рисовать!
— Увлечения? — сдерживая возмущение, Тамара чётко выделяла ключевые моменты. — А желание ощущать себя любимой внучкой — это разве не важно? Тридцатигривневый альбом и дешёвые карандаши — это не проявление заботы, а явный признак отсутствия любви. Тут даже спорить не стоит. Вы ведь никогда не скрывали, кто у вас на первом месте среди внуков.
Ирина, сестра Алексея, поспешила вмешаться:
— Тамарочка, зачем ты так? Мама хотела сделать всё наилучшим образом…
— Наилучшим образом? — Тамара посмотрела на неё полным презрения взглядом. — Представь, что твой ребёнок получает дешевый подарок, наблюдая, как другим вручают дорогие презенты. Ты бы восприняла это нормально?
Алексей нежно взял жену за руку:
— Тамар, давай поговорим позже… Ради Вики…
Женщина устремила взгляд на дочь. Вика, крепко прижав к себе упаковку с карандашами, сдерживала слёзы.
И это стало последней каплей.
Тамара наклонилась и обняла девочку:
— Пойдём, дорогая. Мы уходим домой.