— Пусть останется у нас, — холодно произнесла Ольга.
Александр взглянул ей в глаза и поинтересовался:
— А как же мы? Ты когда-нибудь меня простишь?
Ольга пожала плечами.
— Если хочешь, можно отдать его в детский дом, — предложил муж.
— У тебя вообще есть совесть? В создании детей ты силён, а в воспитывании — сразу отнекиваешься.
— Я ведь не отказываюсь, я просто…
— У тебя все всегда просто! Ты постоянно занята своей работой, и для тебя сыновья — словно трава: один вырос, другой тоже. А потом удивляемся, откуда эти проблемы… Нужно уделять внимание ребенку, воспитывать его! Если Сергей — моя зона ответственности, то извини, а твой — твоя, делай с ним что хочешь.
Разговор на этом завершился. Позже к ней подошёл Сергей, и сначала Ольга не поняла, чего он хочет. Раньше он просил деньги по-особому: брови поднимал, голос становился невинным, начинал рассказывать с дальних историй — мол, у друзей есть, и у всех уже… Но давно он не просил у неё денег, а Ольга старательно не интересовалась, откуда у него средства — так было спокойнее. Сейчас же она не понимала, зачем ему что-то нужно.
— Как долго у вас с отцом эта возня продлится? — спросил он.
— Что? Это он тебя послал?
— А если бы и так! Но вообще, я сам. Вы сами сюда мальчонку притащили, а теперь хотите сделать его виноватым? Данила весь измучен, думает, что он во всем виноват.
Ольга хотела возразить: разве нет? Но промолчала.
— Не лезь не в своё дело, — приказала она. — Без тебя разберёмся.
— Ага, с тобой разберёмся. Упрямая как…
Он махнул рукой и ушёл. Ольга села на стул и заплакала.
Александр так и не взялся за воспитание сына, и казалось, что этот мальчик — просто приятель Сергея, приехавший к ним на лето. Иногда Данила подходил к ней и предлагал помочь, но Ольга отмахивалась от него, словно от надоедливой мухи. Ей его не было жаль — чем дольше он жил у них, тем меньше раздражал, хотя она и заметила, что Борис стал чаще появляться дома, да и в основном трезвым.
Ольга занималась приготовлением начинки для пирогов, когда услышала, как Сергей на кого-то кричит. Слов не разобрать, но по интонации было ясно: ситуация напряжённая. Быстро вытерев руки полотенцем и споткнувшись о кошку Снежку, она выбежала на улицу.
Перед сыном стоял Данила — уже не такой худой, но всё ещё невысокий, с длинной тонкой шеей и светлым облаком волос. Сергей орал, а Данила смотрел прямо в глаза, даже вызывающе.
— Что здесь происходит? — спросила она, отодвигая сына от мальчика.
— Да он совсем сдурел! — не унимался Сергей. — Связался с одесскими, обещал с ними вечером куда-то поехать. Они его наверняка заставят залезать в форточку!
— А почему тебе можно, а мне нельзя? — звонко спросил Данила. — Ты же сам рассказывал…
Кулаки Сергея сжались, а на шее выступила пульсирующая вена.
— Я тебе для чего это рассказывал? Чтобы ты понял, что это была моя ошибка! Тебе такого не нужно, понимаешь?
— Мальчики, перестаньте, — приказала Ольга. — Никто никуда не поедет! Данила, марш в дом!
Тот не сдвинулся с места.
— Тебя что, за ухо вести? — пригрозила она.
И тогда Данила разрыдался. Он по-детски тер глаза руками и всхлипывал, пытаясь что-то сказать.
— Перестань рыдать, — поморщилась она. — Говори нормально.
— Они сказали, что Сергею будет плохо, если я им не помогу, — наконец признался мальчик.
Сергей так резко вскочил, что Ольге показалось, будто он сейчас сядет на мотоцикл и помчится разбираться с этими загадочными одесскими.
— Так, — распорядилась она. — Все в дом, немедленно!