— У нас серьезная проблема, — произнесла я громко и уверенно. Голос звучал твердо.
Богдан Зинченко поднял взгляд, и его улыбка тут же исчезла.
— Ярино, что теперь случилось?
— Не «теперь», — резко ответила я и повернулась к Павлу Литвину. — Этот… мерзавец установил камеру в нашей спальне!
В комнате воцарилась мертвая тишина. Из кухни вышла Оксана Руденко, вытирая руки о фартук.
— Что ты сказала? Что произошло?
— Я говорю, он снимал меня! Когда я переодевалась! Нас с Богданом! — голос мой срывался на крик.
Павел Литвин медленно повернул голову. Его лицо выражало крайнее возмущение.
— Ты что несешь, дура? Совсем спятила?
— Не ври! Камера приклеена к комоду, я сама ее нашла!
— Ярино, успокойся, — Богдан поднялся с места, его лицо стало непроницаемым. — Что за бред ты несешь?
— Это не бред! Пойдем со мной — сам все увидишь!
Я схватила мужа за руку и потащила в спальню. Отодвинула комод.
— Смотри сюда! Видишь это?
Богдан наклонился. Я заметила, как он побледнел.
— Это… это какая-то…
— Камера! — выкрикнула я. — Твоему отцу мало было просто подглядывать — он решил еще и записывать!
Мы вернулись в гостиную. Оксана Руденко смотрела на мужа с ужасом в глазах.
— Павле… это правда?
— Да как бы я стал заниматься такой чушью?! — закричал Павел Литвин, вскочив с кресла. — Она сама ее туда прицепила! Все придумала! Вы же видели: она на меня всегда косо смотрела! Не нравлюсь ей вот и решила меня очернить!
Я остолбенела от такой наглой лжи.
— То есть по-твоему я сама себя снимала?! Ты идиот?!
— Ярино! — рявкнул Богдан. — Прекрати немедленно! Как ты смеешь так говорить с моим отцом?!
Я посмотрела на мужа. В его взгляде не было сомнений или растерянности – только злость. И направлена она была на меня.
— Ты… ты ему веришь?..
— Я верю в то, что ты могла все это подстроить сама! У тебя всегда были конфликты с папой… Могла купить камеру и прикрепить ее туда!
— Ради чего мне это делать?! — закричала я, чувствуя подступающие слезы. Но проглотила их – этим людям мои слезы были ни к чему.
— Чтобы поссорить нас всех и съехать отсюда наконец-то! Ты же постоянно жаловалась, что тебе здесь неуютно!
У меня перехватило дыхание от его слов. Вот оно – вся его логика: не отец извращенец – а жена истеричка с фантазией о съезде из дома.
— Да катитесь вы оба к черту… — прошипела я сквозь зубы. — Один снимает свою невестку тайком, второй покрывает извращенца…
Я обернулась к Оксане Руденко – она стояла бледная как мел и неподвижная словно статуя.
— Мне вас жаль… Живете рядом с двумя чудовищами…
Я пошла в спальню собирать вещи в сумку. Богдан вошел следом за мной.
— Ярино… успокойся… давай поговорим по-взрослому…
— Отстань от меня. Разговор окончен навсегда.
Он попытался продолжить:
— Ты зря всё это начала… Надо было просто убрать камеру молча… Зачем маме рассказала? Теперь они будут ругаться из-за тебя!
Я остановилась и посмотрела на него так презрительно, что он невольно сделал шаг назад.
— То есть по-твоему мне надо было молча терпеть то, что твой отец за мной подглядывает?! Твоя мать имеет право знать правду о человеке рядом с ней… А ты просто ничтожество, Богдан… Полный идиот…
Он больше ничего не сказал и даже не попытался остановить меня. Я вышла из их дома так громко хлопнув дверью, что стеклянные панели задребезжали от удара.
****
Первые дни после этого я жила у подруги словно во сне: всё происходило будто не со мной. Подала документы на развод сразу же. Сначала Богдан писал сообщения: «Подумай», «Не рушь семью», но потом начал угрожать: «Ты еще пожалеешь об этом».
Я игнорировала каждое слово.
А потом произошло страшное: мне написала бывшая однокурсница – мы не общались уже лет пять. Прислала ссылку: «Ярина… это случайно не ты?»
Открываю сайт для взрослых… Одно из видео называется: «Молодая жена переодевается перед скрытой камерой». На заставке – мое лицо… мое тело… Кадры сняты именно там – в той самой спальне… Я в нижнем белье… без него… надеваю пижаму…
Все видно до мельчайших деталей…
Меня снова вырвало от ужаса и стыда; руки дрожали так сильно, что едва удалось набрать номер полиции…
На следующий день была уже в участке – писала заявление о вторжении в личную жизнь и распространении порнографических материалов без согласия лица на съемке…
Следователь – женщина лет сорока с усталым лицом – слушала молча; ни один мускул у нее не дрогнул пока я рассказывала всё: адреса людей, имена участников ситуации… Про камеру тоже написала… И про подозрения насчет свекра…
Когда вышла из отделения полиции – чувствовала себя опустошенной до предела… Но знала точно: поступила правильно…
****
Прошла неделя…
Развод шел своим чередом; я сняла комнату в другом районе города и снова начала ходить на работу…
Жила машинально; старалась ни о чем лишнем не думать…
В тот день я задержалась допоздна – дописывала отчет…