Жилой совет собрался у клумбы довольно быстро; каждая группа заняла свою позицию, отражая свои предпочтения: одни выступали за аккуратность европейских газонов, другие — за практичность советских дворов.
Тамара Сергеевна не стала вступать в спор.
Она внимательно слушала и размышляла: как легко жизнь может свестись к беседе о чужом сломанном носе.
Это казалось забавным — взрослые люди столько времени уделяют обсуждению глиняного лица.
В это время дети катались на самокатах вокруг клумбы, пытаясь понять суть разговоров взрослых.
Споры не утихали всю неделю: одни предлагали замазать скол акрилом (Ольга Викторовна обнаружила банку красной краски на своём балконе), другие восхищались новыми пластиковыми гномами («они гораздо прочнее!»), третьи же ностальгировали по одуванчикам, которые росли сорок лет назад.
На втором собрании провели голосование — сохранить гнома или убрать.
Мнения разделились почти поровну.
Аргументы становились всё более изысканными: — Эта трещина символизирует наш общий упадок.— Может, стоит оставить всё, как есть? Жизнь сама не без недостатков…— Нет, нет, нет! Нужно бороться за порядок!
Тамара Сергеевна слушала всех и внезапно осознала: этот сломанный нос напоминает ей саму себя.
Когда-то она тоже была новичком, преподавала историю и считала себя безупречной.
А теперь — да, кое-где появились трещинки: по утрам болят суставы, волосы поседели… Но разве это делает её хуже?
Однажды вечером, после всех дискуссий, она подошла к клумбе с маленькой кисточкой и баночкой медицинского пластилина. «Дочка подарила для рукоделия», — подумала она как-то сама для себя.