Обернувшись по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии посторонних, она с дрожью в руках раскрыла кошелёк и увидела бумажки серо-зеленого цвета.
Вынув одну купюру, заметила на ней цифру сто. «Похоже, это иностранные деньги», – мелькнуло у неё в голове.
Она быстро засунула купюру обратно, спрятала кошелёк за пазуху и, крепко прижав его обеими руками, поспешила домой мелким бегом… Закрыв за собой все двери, баба Ефросинья Никитична занавесила штору в спальне и уселась на кровать.
Перекрестившись, она достала кошелёк, вынула из него деньги и начала их внимательно рассматривать.
С каждой купюры на неё глядел мужчина с высоким лбом и длинными волнистыми волосами, спадавшими на плечи.
Затаив дыхание, она пересчитала: «Десять по сто… Значит, целая тысяча!» – воскликнула вслух и, прижав деньги к груди, забегала по дому, не зная, что предпринять дальше.
От неожиданного богатства у старушки закружилась голова.
Она взяла стакан с водой, в котором хранила съёмную челюсть, капнула тридцать капель валерьянки и выпила.
Немного успокоившись, баба Ефросинья Никитична отложила одну купюру в карман своей юбки и закрепила его булавкой.
Остальные деньги спрятала обратно за пазуху, придерживая кошелёк завязанным платком.
Пока занималась домашними делами, бабушка время от времени проверяла, на месте ли её деньги.
Когда сосед вернулся с работы, она позвала его из дому: – Василий, милок, хочу с тобой поговорить.
– Говори, баба Ефросинья Никитична, а то ужин остывает.
– Что это за бумажка?
– Объясни старушке, – тихо попросила она, крепко держа купюру обеими руками, словно плакат.
Иван Петрович округлил глаза, откинул кепку назад и присвистнул: – Ничего себе!
Это сто долларов!
Эти деньги можно обменять на гривны.
– А сколько дадут? – с замиранием сердца поинтересовалась бабуля.
– Три тысячи.
– Три тысячи за одну? – прошептала она, мгновенно сжав купюру в иссохшей руке.
– Где же, Иван Петрович, можно обменять?
– Не в магазине.
В Каменце-Подольском есть специальные пункты обмена.
– А откуда у тебя вообще эта сумма?
– Ласточка принесла, – пошутила бабушка…
Всю ночь баба Ефросинья Никитична не сомкнула глаз: боялась, что мужчина вернётся за потерей, размышляла, где надёжнее спрятать доллары и можно ли довериться соседу в таком важном деле.
Рано утром она решилась вновь встретиться с Иваном Петровичем перед его уходом на работу: – Василий, родной, ты ведь часто бываешь в городе.
– Часто, баба Ефросинья Никитична.
– Вот и сегодня буду.
– Мил человек, зайди в нужный пункт и поменяй мою бумажку на гривны.
– Договорились, бабуль, – поспешил Иван Петрович.
– А не обманешь? – с опаской спросила старушка, разжимая кулак с купюрой в сто долларов.
Целое утро баба Ефросинья Никитична провела в волнении.
Несколько раз пересчитывала зелёные банкноты.
И каждый раз, беря их в руки, испытывала смесь радости и жадности.
Она разделила деньги на три кучки – по три купюры в каждой, разорвала свой старый ситцевый платок на три части и завернула в них купюры.
Долго бабушка ходила по дому и двору с этими узелками, не решаясь спрятать их куда-либо.