— Олечка, ты что, с ума сошла? Ты же неплохо зарабатываешь!
— Мне того стоит, чтобы потом всю жизнь расплачиваться за ваши финансовые авантюры.
Голос Игоря становился всё более нервным:
— Но когда ты жила на наш счёт, мы же не считали!
Вот она, та фраза, которую я ждала. Тот аргумент, отложенный ими на самый крайний случай.
— Игорь, — ответила я очень спокойно, — когда я жила «за ваш счёт», как ты говоришь, я была женой твоего брата и студенткой без ни копейки денег. Сейчас же ты — работающий мужчина, который сознательно взял на себя долги, рассчитывая на мою поддержку.
— Да как ты смеешь…
— Очень просто. До свидания.
Я положила трубку. Руки дрожали — не от страха, а от злости. Алексей смотрел на меня с каким-то ужасом.
— Ольга, что ты натворила?
— То, что давно следовало сделать.
— Но если он не выплатит…
— Тогда получит по заслугам. Взрослые люди должны отвечать за собственные поступки.
Алексей покачал головой:
— Ты стала какой-то жёсткой.
— Нет, я стала самостоятельной. Разница существенная.
На следующий день началось то, что я про себя назвала «семейной войной». Сначала позвонила Наталья Ивановна. Голос у неё был таким трагическим, словно я убила её сына.
— Олечка, дорогая, что с тобой произошло? Как ты можешь оставить Игоря в такой ситуации?
— Наталья Ивановна, я его не оставляю. Я просто не намерена решать проблемы, которые он сам себе создал.
— Но мы же столько для тебя сделали! Приютили, накормили, одели…
— За что я бесконечно благодарна. Но это не значит, что теперь я обязана содержать всю вашу семью пожизненно.
— Как ты можешь так говорить! — в голосе свекрови появились слёзы. — Мы тебя как родную дочь любили!
— И я вас люблю. Но любовь не означает безграничную материальную поддержку.
— Значит, ты не поможешь?
— Не помогу.
Она повесила трубку. Через час приехал свёкор. Сел на кухне, долго молчал, потом заговорил тихим, подавленным голосом:
— Ольга, дочка, что же ты творишь? Семью разрушаешь из-за денег.
— Владимир Сергеевич, не я разрушаю семью. Семью разрушает ваше потребительское отношение ко мне.
— Какое потребительское? Мы же тебя любим!
— Любите ли? Или любите мой доход?
Он вздохнул:
— Ты права, что злишься. Парень безответственный стал. Но ведь родная кровь всё-таки…
— Именно потому, что родная, я не могу позволить ему и дальше жить как инфантильный подросток.
Свёкор ушёл, ничего не добившись. Я думала, что на этом всё закончится, но вечером на пороге появился сам Игорь. Лицо у него было багровое, глаза метались.