— Игорь, мне очень плохо, — тихо пробормотала Тамара Сергеевна в трубку. — Не как обычно, намного хуже.
— Тогда вызывай скорую, мама, — наконец ответил сын сонным голосом. — Я ведь не врач, зачем звонить без причины? На этой неделе уже в третий раз звонишь!
— Но, — попыталась его убедить Тамара Сергеевна. — Может, хотя бы приедешь, свозишь меня к доктору? Мне страшно одной, да и во всех поликлиниках очереди…
Пробудилась она в половине шестого утра от тупой, давящей боли в затылке. Такое ощущение, что кто-то изнутри черепа постоянно бил молотком по костям — такого у нее еще не бывало. Нащупала на тумбочке знакомую упаковку таблеток, положила под язык две штуки.
Горькие, неприятные, но врач сказал в поликлинике — именно под язык, тогда быстрее подействуют.
— Господи, — прошептала она, растирая виски. — Что же это такое… Снова плохо…
Попробовала подняться, но голова закружилась так сильно, что пришлось вернуться на край кровати и подождать, пока состояние улучшится. Однако работать нужно было. В торговом центре «Вершина» начальство не терпело опозданий, а без работы было много претендентов, готовых мыть полы за двадцать тысяч в месяц.
В шестьдесят два года сложно найти другую работу, особенно без связей и образования. Пенсия у нее была мизерной.
На кухне она включила чайник и достала из хлебницы давнишний батон — он был немного черствый, но еще съедобный. Масло экономила уже третий месяц, Игорю в Киеве деньги нужнее.
Сын работал программистом в столице, недавно перешел в новую фирму, там зарплата сначала была меньше прежней, но проекты важные, а жизнь в Киеве дорогая. Она как-нибудь перебьется.
Главное — чтобы сын не испытывал нужды, учился, работал и строил карьеру, а не как она всю жизнь — убирала полы и мыла унитазы.
Открыла заветную тетрадку с расходами. Зарплата — двадцать тысяч гривен, плюс пенсия — пятнадцать. В итоге тридцать пять. Коммунальные платежи — семь тысяч, питание — десять, лекарства — три. Оставалось две тысячи. Иногда нужно помогать Игорю, у него ипотека и новая работа, где пока платят не слишком много.
Значит, мороженое и куриные окорочка можно покупать только по воскресеньям, а яблоки — совсем исключить, искать более дешевые лекарства.
Телефон лежал рядом с тетрадкой — старенький кнопочный, которому уже было около пяти лет. В телефонной книге был записан лишь один номер большими буквами: «Игорь мобильный».
Хотелось позвонить сыну, узнать, как у него дела, болеет ли он, хорошо ли питается. Но была слишком ранняя пора — в Киеве чуть больше половины седьмого утра, он еще спал. Не хотелось лишний раз тревожить.
— Позвоню вечером, — тихо решила она. — Обязательно после работы.
В автобусе Тамара села у окна и смотрела на проходящие мимо серые панельные дома, голые октябрьские деревья и хмурое низкое небо. Рядом села Нина Павловна, соседка по подъезду, которая тоже трудилась продавцом в том же торговом центре.
— Тамарочка, ты сегодня плохо выглядишь, — встревоженно заметила Нина Павловна, внимательно разглядывая подругу. — Лицо бледное, синяки под глазами. Давление опять шалит?
— Да что ты, Ниночка, не переживай… — Тамара провела рукой по вискам, где ещё оставалась тупая боль, пульсирующая внутри. — Просто ночь была тяжёлая, плохо спала из-за духоты в квартире. Батареи уже включили, а форточку почему-то не открыть, заедает.
— Ох, да брось, Тамар, я-то вижу, у тебя лицо такого цвета, что словно ты уже больна. Тебе бы врачу показаться, правда?
Мать твоя же до конца жизни с сердцем страдала, это всё наследственное, а с этим шутить нельзя. В нашем-то возрасте уже нельзя так небрежно относиться к собственному здоровью.
Тамара повернулась к окну, наблюдая за прохожими на остановках. К врачу… Это траты на анализы, ожидание в очередях.
А главное — если обнаружат что-то серьезное, Игорь начнёт волноваться, будет отвлекаться от работы, а у него и так дел выше крыши.
— Знаешь, Нина, эти молодые доктора сейчас… толком жизни не понимают. Только и умеют — дорогие лекарства прописывать, а толку ни на грамм. Лучше уж я сама по старинке, травами лечусь, чаем с мёдом и малиной. Наши бабушки так и доживали до девяноста, и не жаловались.
— Эх, Тамара… — Нина покачала головой с сожалением. — Ты же упрямая. Хотя бы давление дома регулярно меряла. У меня есть хороший автоматический тонометр, могу на недельку одолжить, чтобы каждое утро проверяла.
Автобус остановился с визгом тормозов у торгового центра «Вершина» — трёхэтажного здания с большими витринами и яркими вывесками. Тамара с трудом поднялась, голова закружилась снова, пришлось ухватиться за поручень.
— Ой, мамочки! — Нина скорей подхватила её за руку. — Что с тобой, Тамара? Тебе совсем плохо?
— Нет, всё нормально… — Тамара прижала руку к груди, ожидая, когда пройдёт головокружение. — Просто резко встала, и немного закружилась голова. В нашем возрасте это часто бывает, ничего страшного.
В подсобке стоял запах хлорки и сырости. Тамара сменила одежду на серый рабочий халат и резиновые сапоги, взяла тележку с моющими средствами и ведра.
Всегда начинала с первого этажа, где продуктовые магазины — там грязи больше всего: покупатели что-то роняют, дети разливают соки, пенсионеры рассыпают крупы.
Голова всё ещё болела, но работать нужно было. К десяти утра состояние ухудшилось настолько, что Тамара остановилась посреди коридора и оперлась на швабру, сильно тяжело дыша. Тошнота волнами накатывала, перед глазами мелькали чёрные точки.
Была необходимость принять ещё одну таблетку, но она забыла положить её в сумку в спешке.
— Может, позвонить Игорю? — мелькнула в голове мысль.
Но тут же она остановила себя. Сейчас рабочее время, у него совещания, презентации, проекты. Что ей сказать? Что болит голова? Он же не врач, не поможет с расстояния. Только зря расстроится, будет переживать, а сейчас ему это ни к чему.
— Ничего… — тихо прошептала она, вытирая пот с лба. — Дотерплю до обеда, а там посмотрим.
К двенадцати дню состояние стало ещё хуже. Она с трудом добралась до служебного туалета и села на крышку унитаза, положив голову на ладони. Руки дрожали, виски стучали, словно в них долбил дятел. Достала из кармана халата телефон.
— Наверное, Игорь сейчас обедает, — думала она, смотря в экран. — Может, теперь свободен, и мы успеем поговорить…,Она набрала единственный номер, сохранённый в телефонной книге. Долгие гудки звучали один за другим — один, второй, третий… но связь была сброшена.
Сердце сжалось от боли. Возможно, он не услышал звонок в столовой? Или ехал в лифте и связь была слабой? А может, телефон разрядился?
Она выждала около пяти минут и снова набрала номер. Опять продолжительные гудки, и снова сброс. Слёзы сами выступили на глаза.
— Господи, почему же он не отвечает? — думала Тамара, вытирая щеки тыльной стороной ладони. — Разве нельзя поговорить с родным человеком, когда плохо?
В то же время, находясь в Киеве, в офисе компании, Игорь Сидоров находился в большой переговорной с панорамными окнами и представлял новый проект для крупного банка. Телефон лежал перед ним экраном вниз. Игорь лишь мельком заметил, как загорелся дисплей устройства. В зале присутствовали топ-менеджеры банка.
Дисплей снова мигнул. Машинально протянув руку к телефону, Игорь увидел на экране имя «Мама» и нахмурился.
— Чёрт, опять мать со своими проблемами, — раздражённо промелькнула у него мысль. — То давление, то соседи мешают, то на рынке кто-то нагрубил. Всегда звонит в неподходящий момент.
Он быстро отключил звук, не глядя на экран, и продолжил презентацию:
— Кроме того, наша разработка предусматривает многоуровневую защиту от кибератак…
— Прекрасная презентация, Игорь! — сказал главный представитель банка, когда слайды подошли к концу. — Очень впечатляет. Но у нас есть несколько технических вопросов по архитектуре системы. Вы сможете остаться примерно на тридцать-сорок минут, чтобы обсудить детали?
— Конечно, буду рад ответить на все вопросы, — улыбнулся Игорь.
Тем временем Тамара пыталась дозвониться уже в седьмой раз. Каждый раз, услышав сброс или длительные гудки без ответа, она ощущала острую боль в груди.
— Может, у него важное совещание? — старалась найти разумное объяснение. — Или встреча с клиентами? Игорь ответственный человек, он не мог просто так игнорировать звонок…
Восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый звонки следовали один за другим.
К шести вечера, когда рабочий день почти закончился, головная боль стала невыносимой. Тамара с трудом доработала смену, убрала инвентарь и переоделась в повседневную одежду. В автобусе она сидела с закрытыми глазами, считая остановки до дома и молясь о том, чтобы только благополучно добраться.
Дома она заварила крепкий чай и попыталась съесть кусок хлеба с колбасой, но еда не шла на горло, тошнота не проходила. Лёжа на диване, взяла в руки телефон. На часах уже было половина восьмого вечера по киевскому времени, Игорь должен был давно завершить рабочий день.,В двенадцатый раз набрала номер. Один гудок, второй, третий… Сбросил. Слезы вновь потекли по щекам.
— Господи, что же это такое? — тихо повторяла Тамара в пустой комнате. — Неужели я для него настолько незначительна, что поговорить нельзя?
Тем временем Игорь находился в престижном ресторане недалеко от офиса с коллегами и праздновал успешное завершение презентации. На столе стояли утончённые блюда, в бокалах мерцало дорогое вино, все обсуждали перспективы заключения контракта с банком.
— Поднимем бокалы за нашего Игоря! — с торжеством произнёс руководитель проекта. — Сегодня он проявил настоящий мастер-класс! Думаю, банк обязательно подпишет с нами договор.
— Спасибо, коллеги, — улыбнулся Игорь, ощущая приятное тепло от признания. — Мы отлично поработали вместе. Такие проекты — это… настоящий прорыв, без преувеличений. Я рад быть в этом участником.
— Давай, Игорь, — кто-то крикнул, и остальные поддержали. — Видишь, не зря тебя в команду взяли. Не стоит в провинции томиться. Киев даёт шикарные возможности. Мать ещё гордиться тобой будет!
— Да, конечно, — с некоторым раздражением поморщился Игорь. — Знаете, как бывает с матерями. Сейчас опять звонит. Не понимает, что я занят.
— Ты лучше телефон отключи, — пробурчал начальник отдела. — На презентациях и совещаниях это не принято. Понимает же он, взрослый уже. Этот звонок отвлекает.
Телефон в кармане пиджака продолжал вибрировать, но среди шума ресторана, звона бокалов, разговоров за столиками и фоновой музыки Игорь его просто не слышал. Его мысли были полностью поглощены обсуждением рабочих планов на ближайшие месяцы.
Тамара звонила до половины десятого вечера. Семнадцать звонков, десятки затянувшихся гудков. Потом сил на дальнейшие попытки не осталось, руки дрожали, телефон выскальзывал из пальцев.
Она легла в кровать, сжимая мобильный в руке, и тихо произнесла в темноте:
— Игорёночек… сынок мой… Ну ответь хоть раз… Мне так страшно одной… такая боль… никогда такой не было…
В половине четвёртого ночи Тамара проснулась от дикой, невыносимой боли. Такой боли она ранее не знала, казалось, будто череп разваливается на части. Перед глазами всё плывало и кружилось, левая рука совсем не слушалась, висела словно плеть.
Негибкой правой рукой женщина ощупала постель. Странно, влажно, неужели она вспотела? Может, вирус подхватила, их сейчас так много. Оттого и головная боль. В скорой ей точно не поверят.
Не будет звонить, позвонит сыну попозже… Игорь точно знает, что делать. Он умный, программист… специалист по этой… как её… Тамара Сергеевна пыталась вспомнить слово, но оно не появлялось, вообще буквы путались, язык словно чужой.
Игорь спал в своей однокомнатной квартире в Виннице, растянувшись на просторной кровати. Прошедший день удался прекрасно, презентация прошла блистательно, руководство было довольным, коллеги хвалили. Впереди маячила крупная премия и возможное повышение. Телефон лежал на прикроватной тумбочке. Он с неохотой взял трубку. Вторая часть.