– Иван, даю тебе месяц, чтобы ты вместе с дочерью освободили эту квартиру. Она к вам не имеет никакого отношения.
– Иван, даю тебе месяц, чтобы ты вместе с дочерью освободили эту квартиру. Она к вам не имеет никакого отношения.
Не советую тебе сопротивляться. По взгляду вижу — готов бороться. Вперёд!
Не советую тебе сопротивляться. По взгляду вижу — готов бороться. Вперёд!
Ольга абсолютно не сомневалась в виновности отца. Её, без сомнений, именно из-за него лишили самого близкого человека, и в тринадцать лет она осталась никому не нужной.
В самых мрачных снах девушка неоднократно переживала тот вечер, когда в последний раз увидела маму живой.
Родители снова ссорились, и это было привычным делом.
Скандалы стали настолько частыми гостями в их маленькой квартире, что девочка привыкла к ним и спокойно делала уроки за кухонным столом, пока взрослые спорили.
В тот раз глава семьи был недоволен вкусом супа из большой бело-жёлтой «ножки Буша»:
– Зачем ты опять укроп в суп бросила? – сердито прошипел он и так сильно ударил ложкой по тарелке, что жидкость с жирными блёстками и зеленью расплескалась по скатерти.
Мама резко повернулась и выбежала из квартиры, поспешно накинув куртку и натянув на босую ногу гордость — сапоги Саламандре.
Ольга на мгновение замешкалась, собираясь последовать за ней, но строгий окрик отца заставил покорно вернуться к урокам.
Примерно через час в дверь постучала соседка Татьяна, мамаина подруга, и сообщила ужасную новость:
– У топ ла Елена. Видела собственными глазами, как она сняла куртку и сапоги, а потом прыгнула в воду, будто на дворе было лето, а не октябрь.
Я растерялась так, что даже не смогла окликнуть её.
В своих постоянных снах Ольга вновь и вновь видела те события и просыпалась в холодном поту, слыша собственный отчаянный крик.
Эти кошмары тревожили и окружающих, которых разбудили страшные звуки.
Папа пытался помочь дочери, но она категорически отказалась обращаться к врачу.
Бабушка и дедушка по маминой линии, а также дядя, старший брат мамы, обвиняли в смерти Натальи зятя. И если бы только его!
Неожиданно прямо на похоронах Ольга услышала злой шёпот дедушки:
– Если бы не ты, Еленка не выскочила бы замуж за этого мямлю. Эх, вернуть бы всё обратно и исправить ошибку.
– Прекрати, Сергей! – тихо сказала бабушка. – Здесь не время для ссор и выяснения отношений.
Именно эта женщина, которую Ольга теперь боялась называть «бабулей», поставила зятю ультиматум:
– Иван, даю тебе месяц, чтобы ты и твоя дочь освободили эту квартиру. Она к вам никакого отношения не имеет.
И не советую рыпаться. По взгляду вижу — хочешь бороться. Дерзай!
Но помни: если будешь ходить, куда не следует, язвить и качать права — уголовное дело заведут. Поверь, найдут повод.
Мужчина не стал испытывать судьбу и проверять, насколько далеко зайдут угрозы тёщи, и, забрав дочь в разгар учебного года из школы, вернулся в родной небольшой городок Диканька.
Жизнь без мамы стала для Ольги личным адом. Пришлось привыкать к новым реалиям, и они были крайне неприятными.
В двухкомнатной квартире, кроме бабушки со стороны отца, проживали его сестра с мужем и двумя сыновьями-подростками.
Хозяйка занимала меньшую комнату. Во второй, разделённой шкафом, размещалась семья из четырёх человек.
Разумеется, появление Ивана с Ольгой в таких условиях вызвало у всех лишь напряжённость, но не радость.
Впустили, конечно, но на лицах застыло такое напряжённое выражение, что всё было ясно без слов.
Бабушка, накормив сына и внучку, которую почти не знала, вздохнула и постановила:
– Иван, тебе придётся спать на кухне. Ольгу поселим ко мне в комнату — не слишком удобно, но другого варианта нет.
Сбегай к Зинаиде Павловне на седьмой этаж за раскладушкой — у неё она должна храниться.
Сестра Татьяна недовольно упрекнула брата:
– Иван, мог бы снять квартиру. Зачем тут все друг у друга на голове сидеть?
Мужчина, которому и без сестриных замечаний было тяжело, огрызнулся:
– Ты бы, Таня, не отсвечивала. Если не помнишь, напомню.