— Квартиру я маме подарил, — с легкостью произнёс Игорь, листая газету, будто рассуждал о погоде. Нина застыла с чашкой в руках. Кофе пролился на скатерть, образовав тёмные пятна, похожие на слёзы.
— Как это — подарил?! — голос её дрожал, переходя в шёпот. — Мы же договаривались, что это будет приданое для Кати! Ты сам говорил, что она должна начать жизнь с чистого листа!
— И что теперь? — пожал плечами Игорь, уклоняясь от взгляда. — Чтобы каждый год платить налоги, оформлять бумаги…
Мама теперь там прописана, и квартиру переоформили. Всё законно. Он резко захлопнул газету, словно опровергая любые вопросы.
— Законно?! — Нина бросила полотенце на стол. — Твоя мать должна была лишь временно пожить у Василия Павловича, пока у него ремонт! А сейчас она захватила нашу квартиру! Её пальцы вцепились в спинку стула. Мысли проносились: «Как я могла не заметить, что он готовит такой удар?»
Неделю назад Катя, их дочь, сообщила, что согласилась выйти замуж за Дениса. Девушка, сияя, напомнила отцу:
— Пап, ты же обещал, что как только мы решимся, квартира будет нашей! Тогда Игорь кивнул, но вместо слов поднял тост за будущих молодожёнов. Теперь Нина понимала — это была ловушка.
— Мамочка, — Катя обняла Нину на кухне, пока Игорь смотрел футбол, — вчера я видела квартиру. Бабушка уже новые шторы повесила…
Голос дрогнул. — Она не намерена уходить. У неё теперь две квартиры! А мы с Денисом…
Нина сжала зубы, проводя рукой по волосам дочери. — Не переживай, дорогая. Мы всё уладим. Хотя сама сомневалась.
Людмила Ивановна, свекровь, отличалась упрямством, словно танк на минном поле. — Знаешь что? — вдруг оживилась Нина. — Нужно поговорить с Василием Павловичем. Если он подтвердит, что ремонт окончен…
Василий Павлович, сожитель Людмилы, открыл дверь в махровом халате с резким запахом дешёвого одеколона. Его квартира напоминала музей советского прошлого: ковер с оленями, хрусталь, портрет Брежнева над диваном. — Люда? — хрипло рассмеялся он, наливая Нине коньяк в чашку с надписью «Лучшему строителю».
— Она ещё во время развода с Алексеем (покойным мужем) мечтала о второй квартире. Думаете, случайно поселилась у меня? — подмигнул. — Игорь — её инструмент. Слабак, всегда под каблуком. Люда им управляет так, как хочет. Нина едва сдержала дрожь в руках. — Но вы же вместе…
— Вместе? — Василий усмехнулся. — Она ища временное убежище. А я… — провёл рукой по золотой цепочке на шее, — искал хозяйку. Но ваша свекровь — не из тех, кто стирает носки.
— Алло? — Людмила ответила на третий звонок, будто нарочно задерживая ответ. В телефоне раздался голос диктора: «В следующей серии Елена узнает страшную тайну…»
— Добрый день, Людмила Ивановна. Как самочувствие? — Нина старалась говорить ласково, словно сахарной ватой. — Ой, спасибо, что спросили! — оживилась свекровь. — Суставы побаливают, давление скачет… Вчера даже «Скорую» вызывали! Думала, капец. Она подробно описывала каждый симптом, будто писала медицинскую диссертацию. Нина терпеливо слушала десять минут, посматривая на часы. — У нас радостное событие: Катя выходит замуж! Хотели разговорить по поводу квартиры…
— Ах, молодёжь! — вмешалась Людмила. — Заезжайте в субботу в гости. Обсудим за чашкой чая. И принесите мои любимые конфеты — «Белочка», а то пенсия… Связь прервалась. Вечером Нина собрала семейный совет.
— Игорь, ты обязан поговорить с мамой! — веско ударила кулаком по столу, отчего задребезжала ваза с искусственными розами.,— Перестань устраивать истерики, — пробормотал он, не отрывая взгляда от телефона.
— Мама заслуживает тихой и спокойной старости. — А как же наша дочь? — Нина вырвала у него устройство. — Ты ведь видел, как она рыдает? Денис может передумать! — Если передумает — значит, не любил, — спокойно заметил Игорь, отнимая телефон обратно. —
В мои годы я уже два завода поднял с нуля. Нина проводила его взглядом, когда тот уходил в спальню, и вдруг осознала: этот человек — как неприступная крепость, которую ей никогда не покорить.
В субботу Нина настояла на том, чтобы Катя и Денис отправились с ними. — Пусть бабушка увидит, насколько мы серьезны, — тихо сказала она дочери, поправляя ей вуаль на шляпке. Людмила открыла дверь, ошеломленная внезапной толпой у порога.
— Я же ожидала только вас с Игорем! — она махнула рукой на скромный стол с чаем и пирожными «Картошка». — Вы сами знаете, пенсия…
— Мы принесли угощения, — Катя вынула сыр «Дор Блю», клубнику и коробку швейцарского шоколада. — Ах, не стоило! — Людмила приложила руку к груди, но глаза её заблестели, словно у кошки, обнаружившей сметану. — Заходите, садитесь. Только обувь снимите — ковер персидский. Денис, молчаливый парень в очках, осторожно поставил кроссовки у входа. Нина заметила, как он сжал руку Кати — будто ища опору. — Людмила Ивановна, — решила Нина перейти сразу к сути, пока Игорь ковырялся вилкой в пирожном, — вы же обещали переехать к Василию Павловичу после ремонта?
Свекровь вздохнула, глубоко положив руку на грудь. — Он оказался скупым! Хотел, чтобы я была и поваром, и уборщицей, словно служанкой! А по ночам так храпит — стены дрожат! Нет уж, лучше буду одна в своей квартире. Заведу кота — верного друга! Она указала на пуфик, где лежала подушка с вышитой надписью «Кошачья душа». — Но договоренность… — начала Нина.,— Соглашения могут меняться, родная, — перебила Людмила.
— Как и погода. Вчера шел дождь, а сегодня светит солнце. Она с хитрой улыбкой поправила брошь в виде совы — подарок покойного мужа. Катя не выдержала:
— Бабушка, папа пообещал нам эту квартиру! Вот запись с его словами! Она с дрожью в руках включила видео с дня рождения, где Игорь с бокалом шампанского говорил: «Молодые гарантированно получат жилье!»
Людмила взглянула на экран, словно следя за доказательством, потом строго покачала головой: — Игорь, тебе не стыдно говорить пустые слова? Квартира всегда принадлежала мне. Твой отец лишь временно оформил ее на тебя.
Она извлекла из комода пожелтевший бумажный документ. «В случае развода имущество достается Людмиле Ивановне» — почерк покойного отца Игоря казался неуверенным, как будто писанным в состоянии болезни.
— А мы как же? — Катя смахнула слезу. — Денис и я… Обоев уже выбрали! — Молодежь должна сама заботиться о своей жизни, — резко ответила Людмила, разливая чай по кружкам с надписью «Бердянск-2014».
— В наши годы и в общежитиях приходилось жить! Денис, который молчал до сих пор, вдруг поднялся. Лицо его побледнело. — Извините, мне нужно… — он кивнул и вышел, захлопнув дверь с такой силой, что фарфоровые слоники на полке задрожали. Нина обнаружила Дениса на лестничной площадке.
Он курил — чего ранее никогда не делал. — Она права, — тихо сказал он. — Я не способен вас содержать. Мой отец инвалид, мать работает на двух местах… Он раздавил окурок каблуком.
— Простите, Нина Петровна. Я… не справлюсь. — Денис, подожди! — Нина схватила его за рукав. — Любовь важнее денег! — В сказках, — он горько усмехнулся. — В реальности — счета, ипотека, голодные дети… Его шаги затихли внизу. — Ты довольна?
— Нина шипела в машине, пока Игорь заводил двигатель. — Твоя мать разрушила жизнь твоей дочери! — Ты преувеличиваешь, — он крутил руль, словно пытаясь вывернуть его из гнезда. — Молодежь должна учиться самостоятельности. Мы же как-то справились!
— Мы? — Нина рассмеялась, и ее смех звучал словно хруст стекла под ногами. — Мы жили в твоей комнате в общежитии! Помнишь, как я стирала в тазике, пока ты «строил карьеру»? В этот момент до нее дошло, что она ненавидит эти розовые обои, запах освежителя и жизнь, в которой она всегда оставалась на второй роли.,В ту же ночь Катя собрала свои вещи.
— Поеду к Оле. Здесь меня никто не слышит, — сказала она, хлопнув дверью так сильно, что с полки слетела фарфоровая парочка — подарок к серебряной свадьбе. Три дня спустя Нина случайно встретила соседа сверху — Тамару Петровну, пожилую женщину с седеющими локонами и глазами, похожими на бусинки.
За чашкой чая с липовым медом она открыла секрет: — Ваша свекровь боится одиночества. После смерти Алексея она ночами плакала. Говорит, что квартира — ее единственная защита. Опасается, что вы уйдете от нее, как сын ушёл от отца. — Но Игорь же рядом…
— Сын? — Тамара ухмыльнулась. — Он звонит раз в месяц. Люда как-то призналась: «Лучше быть злой стервой, чем одинокой старухой». Спустя неделю Нина подала заявление на развод. В зале суда Игорь, в помятом пиджаке, мямлил:
— Половина квартиры и машина — мои по закону. — Твои? — в первый раз за 25 лет Нина повысила голос в присутствии посторонних. — Машину я выбирала, пока ты сидел перед телевизором! Квартиру ремонтировала, пока ты «задерживался на работе»! Она бросила папку с квитанциями: обои, сантехника, кредит за холодильник…
Судья, женщина с уставшими глазами, разделила имущество поровну. Получив деньги, Игорь приобрел студию возле метро.
Первую ночь он провел, укрывшись курткой, на полу, слушая капающий кран. Однажды ночью Людмила Ивановна, глядя на портрет покойного супруга, нашла старый дневник.
Между страницами с рецептами варенья лежало письмо: «Люда, прости за измену. Квартира твоя. Алексей.» Дата — за неделю до его смерти от инфаркта. Она сожгла письмо в пепельнице, наблюдая, как пламя поедает буквы. — Дурак… — прошептала она пустым стенам. — Но я все равно победила. Год спустя
Катя с Денисом, снимавшие однокомнатную квартиру на окраине, устроили праздник. На столе были самодельный торт и шампанское из ларька. — Главное, что мы вместе, — улыбнулась Нина, преподнося дочери альбом с детскими фотографиями.
— Остальное приложится. Людмила, смотря в окно своей «квартиры-крепости», увидела на столе открытку: «Бабушка, мы ждем тебя в гости. Даже если ты не веришь. Катя».
Она спрятала её в шкатулку с украшениями, положив поверх фотографии, где маленький Игорь обнимает её на пляже. Игорь, чиня кран в своей студии, вдруг услышал стук. За дверью стояла Нина с чемоданом его старых вещей.
— Ты забыл… — протянула она коробку. В ней лежала записная книжка с наклейкой «Лучший папа». Он хотел что-то ответить, но дверь уже захлопнулась. На лестнице играла соседская девочка — мелодия напоминала ту песню, под которую они танцевали на свадьбе.
Семья — словно вековой дуб: с трещинами, сухими ветвями, но с переплетёнными корнями. Иногда через щель проникает свет. Иногда прорастает росток надежды.