— Конечно, плохо! Я желе люблю.
— Придираешься, Илья, — мягко, но решительно ответила Юлия, сестра Алены.
— Ладно, ладно. У Алены это мастерство профессиональное. Дома она готовит так, словно на продажу. Вот, например, пирожок с яйцом… — Илья взял пирожок и театрально разломил его пополам. — Видите?
— Что? — не понял кто-то из гостей.
— Теста слишком много! Начинки — кот наплакал. Экономит, что ли? — заявил он, демонстративно откусив кусок теста и отбросив остальное на край тарелки.
Алена взглянула на мужа, затем на пирожок. Её охватило горькое чувство обиды до слёз. Она старалась! Не её вина, что Илья схватил именно тот, где начинки оказалось меньше всего — последний на противне, который она хотела оставить себе, но потеряла среди других и случайно подала.
— А у меня начинки очень много, — громко воскликнула Юлия, показывая свой пирожок. — Алена, не слушай его. Всё очень, очень вкусно. Ты — настоящая волшебница!
— Да, да. Потрясающе вкусно, — хором поддержали гости.
— Спасибо… старалась, — прошептала Алена.
— Я тоже пекла на прошлой неделе. Помнишь, Илья? Вы заходили ко мне на чай, — не удержалась Татьяна, пытаясь переключить внимание на себя. — Пирожки с вишней.
— Вот там пирожки были просто идеальные. Домашние, настоящие, — с теплотой в голосе кивнул Илья, глядя на Татьяну. — Не то, что магазинная поделка.
Алене стало неловко. Она так и не притронулась к еде, оправдываясь суетой. Собрала грязную посуду и направилась на кухню. Там в холодильнике её ждал главный страх и надежда — торт по новому рецепту. Лёгкий, с йогуртовым кремом и ягодами, не такой жирный и сладкий, как предпочитал Илья. Времени не хватило на его привычный шоколадный «Наполеон», и теперь она корила себя за этот эксперимент. «Он точно скажет, что я пожалела масла или сливок», — думала она с тревогой.
Она внесла чай и с волнением взяла поднос с десертом. Руки дрожали. Боялась разочаровать мужа, волновалась и не заметила кота, который бросился под ноги с громким мяуканьем. Алена оступилась, торт выскользнул из рук, и она рухнула на стол всем весом. Торт рассыпался жалким месивом, чай пролился на новую, ослепительно белую скатерть, пропитывая салфетки и несколько тарелок.
За столом воцарилась гробовая тишина. Её прервал Илья. Его голос прозвучал холодно и громко:
— Как можно быть такой неуклюжей, Алена?! Даже торт донести не сумела?! Ноги будто распухли, координация пропала?! Хоть бы ползать научилась, раз ходить не можешь! — Он не стеснялся гостей, отчитывал жену как провинившуюся школьницу, его лицо пылало злобой.
Алена побледнела до белизны бумаги. Ей было невыносимо стыдно и больно. Палец на ноге сильно ныл и распухал на глазах, слёзы душили горло, мешая дышать.
— Надо тряпку, — деловито заметила Татьяна, поднимаясь. — Иначе всё промокнет. Уже брюки намочила…
— Помогу, — тут же вызвалась Юлия, бросаясь к сестре. Гости оживились. Кто-то побежал за тряпкой, кто-то убирал посуду, кто-то пытался поддержать Алену. Лишь Илья не унимался:
— Новую скатерть испортила! Торт превратила в грязь! Идиотка! Вечно всё портишь!
Алена сломалась. Вырвавшись из рук сестры, она, прихрамывая, побежала в ванную, захлопнула дверь и, опустившись на крышку унитаза, дала волю слезам. Нога болела невыносимо, но душевная боль была сильнее. Слова мужа звенели в ушах. Она ощущала себя униженной, раздавленной, ненужной. «Как же так? Я же старалась…» — шептала она сквозь рыдания.
— Алена, ты как? Помочь? — спустя время, когда шум за дверью утих, раздался спокойный голос Владимира.
— Нормально… — выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.