– Ребёнку нужен дом, – произнесла она спокойно, но с такой уверенностью, что спорить не хотелось. – А мне нужна ученица. Не думаю, что государство будет возражать.
Директор снял очки и устало потер переносицу.
– Попробуем оформить опекунство. Но… девочку всё равно нужно спросить.
– Спросите её.
Дверь кабинета приоткрылась.
Маричка Ткаченко вбежала внутрь так стремительно, словно боялась, что её вот-вот отзовут обратно.
– Зоряна Левченко! – вскрикнула она и бросилась женщине на шею. – Вы меня нашли! Я думала, вы про меня забыли…
– Как можно забыть такую рыжую проказницу, – впервые за всё это время Зоряна Левченко рассмеялась сквозь слёзы. – Маричка, моя девочка. Теперь всё будет иначе. Веришь?
Маричка кивала, вся в слезах, вцепившись так крепко, что потом на руках Зоряны Левченко останутся синяки.
«Ничего страшного, – подумала она. – Всё заживёт. Главное – мы обе живы».
Прошло несколько лет.
В концертном зале хореографического училища душно от яркого света и множества зрителей. В третьем ряду сидит женщина преклонного возраста с прямой спиной; её трость аккуратно прислонена к ноге стула. На коленях у неё — мягкая переноска с клубком серой шерсти внутри: старая кошка с янтарными глазами устроилась там поудобнее.
– Сейчас она выйдет на сцену, Пелагея Петренко… Смотри внимательно, – шепчет женщина кошке.
– На сцену приглашается студентка второго курса — Маричка Ткаченко! – объявляет ведущий голосом с оттенком торжественности.
Музыка поднимается лёгкой волной — как первое дыхание весны. И на сцену вылетает девушка — уже не ребёнок: высокая и стройная фигура, рыжие волосы собраны в гладкий пучок; лицо усыпано веснушками. Белое платье колышется вокруг неё словно лепестки яблони из того самого старого сада.
Маричка делает первый па… затем второй. Её руки чертят в воздухе знакомые с детства линии; ноги мягко касаются пола и тут же отрываются вновь — будто жалеют прикасаться к нему слишком долго. В каждом движении чувствуется грация кошки и строгая выучка балетной школы; музыка словно оживает внутри неё самой.
Зоряна Левченко ощущает лёгкую боль в колене — старая травма даёт о себе знать. Но сердце у неё сейчас лёгкое и юное — как будто ей снова двадцать лет.
– Какая же ты у меня красавица, Маричка… – шепчет она едва слышно.
Кошка в переноске потягивается лениво, разминая лапами мягкий плед под собой и прикрывает глаза от удовольствия.
«Я ведь знала это всегда…» – думает она по-кошачьи мечтательно. «В прошлой жизни я точно была балериной… Не зря же теперь зову́сь Пелагея Петренко».
Маричка завершает последнюю вариацию и замирает в глубоком поклоне перед публикой. Аплодисменты взрываются шквалом восторга со всех сторон зала.
А где-то за окнами училища старый яблоневый сад шелестит ветвями под вечерним ветром… Там всё ещё можно уловить лёгкие шаги девочки, которая когда-то пряталась от чужих слов и мечтала стать волшебницей сцены. Если бы не одна одинокая женщина с тростью да одна мудрая кошка — эти шаги могли бы остаться лишь детской игрой воображения…
Но вместо этого они стали началом настоящего танца жизни.