Утром, не сказав ни слова, Марта сразу же активировала видеосвязь. На экране появилась Ульяна с натянутой, неестественной улыбкой.
— Доченька, я как раз хотела…
— Хватит, мама. Я в курсе. Про Екатерину. Про то, что она бросила университет и теперь живёт у тебя.
Улыбка исчезла с лица Ульяны, словно её стерли. Взгляд забегал по сторонам.
— Марта, ты не понимаешь… Она ведь ещё совсем молодая… Запуталась… Я не могла выставить её за дверь!
— На мои средства. Ты содержишь её на те гривны, которые я тебе отправляю на лекарства и еду. Лишая себя самого необходимого. — Марта сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Всю жизнь ты жила ради неё, а теперь ещё и моим трудом распоряжаешься? Сколько раз я тебя предупреждала?
— Да это не твои деньги! — вдруг выкрикнула Ульяна с перекошенным от обиды лицом. — Это помощь матери! Я всю жизнь вам посвятила! А теперь даже родной дочери помочь не могу? Она же одна останется с ребёнком!
Из динамиков донёсся другой голос — хриплый и раздражённый:
— Не доводи маму до слёз, жадина! У тебя всего хватает — квартиры да машины покупаешь направо и налево — а сестре помочь жалко?
В кадре появилось опухшее лицо Екатерины с потухшим взглядом.
Марта смотрела на них обеих: на Ульяну, рыдающую прямо в камеру, и на сестру, сверлящую её злобным взглядом из-за плеча матери.
И вдруг вся ярость, копившаяся годами внутри неё, испарилась без следа. Её место заняло холодное и полное равнодушия спокойствие. Предел был достигнут.
— Хорошо, — произнесла Марта негромко, но отчётливо. — Вы решили, что я вам всем должна? Что можно бесконечно мной пользоваться? Я в такие игры больше не играю.
— Что ты хочешь сказать? — всхлипнула Ульяна.