— Лариса, — сдержанно произнесла невестка, — мы рады вас видеть, но у нас свои планы.
— Какие еще планы? — отмахнулась свекровь. — Я ненадолго. Хотела поделиться хорошими новостями. Помните, я рассказывала вам про ту дачу? Так вот, все уладилось, и я ее продала — и очень удачно! Представляете?
Лариса сделала паузу, словно наслаждаясь произведённым впечатлением.
— И знаете, я подумала о вас. Вы такие молодцы, стараетесь изо всех сил. Я решила снова вас поддержать.
С тем же демонстративным жестом она положила на стол новый коричневый конверт — точь-в-точь как прежний.
— Берите, дети мои, не стесняйтесь!
Богдан медленно подошёл к столу. Он не взял конверт в руки, а лишь слегка коснулся его пальцами.
— Сколько там? — негромко спросил он.
— Сто тысяч гривен, как и в прошлый раз, — с улыбкой ответила Лариса. — Можете пересчитать.
— А когда снова случится твой очередной «кризис», сколько ты потребуешь обратно? Двести? Или уже триста? — голос Богдана звучал ровно и холодно.
После этих слов улыбка мгновенно исчезла с лица Ларисы.
— Богдан! Что за тон?! Я же пришла с добрыми намерениями!
— С какими именно добрыми намерениями, мама? — он поднял на неё взгляд полный горечи и усталости. — С теми самыми деньгами, за которые потом приходится платить вдвое больше? Ты что же это получается… даешь нам деньги под проценты? Мы для тебя кто теперь — должники?
— Как ты можешь так говорить! Я ведь твоя мать! Я всё ради тебя… — лицо Ларисы заметно побледнело.
— Нет, мама, ты всё делаешь только ради себя самой. Ты преподносишь нам деньги как подарок только для того, чтобы почувствовать себя великодушной. А потом устраиваешь «кризис» и требуешь назад не просто то же самое, а ещё больше сверху. Это не помощь… это способ держать нас под контролем и извлекать выгоду.
В комнате повисло гнетущее молчание. Надя стояла неподвижно и впервые за долгое время смотрела на мужа не с жалостью в глазах… а с уважением и гордостью.
— Я… Я вовсе не это имела в виду… — попыталась оправдаться Лариса, но нужных слов так и не нашлось.
— Забери свои деньги обратно, мама, — Богдан поднял конверт со стола и протянул ей. — Мы больше не хотим участвовать в твоих манипуляциях. Не приноси нам ничего подобного впредь!
Лариса медленно поднялась со стула. Рука её дрожала, когда она взяла конверт обратно.
— Вот значит как… После всего…
— Ты остаёшься моей матерью сейчас и всегда будешь ею оставаться,— спокойно сказал Богдан.— Но хватит уже вести себя так… словно ты ростовщица!
Лариса бросила на сына злобный взгляд; затем перевела глаза на Надю рядом с ним… И ничего больше не сказав ушла прочь из квартиры.
Богдан тяжело выдохнул и опустился на старенький диван с потёртой обивкой. Он почувствовал странное облегчение: будто наконец сбросил груз со спины после долгих лет ношения.
Около двух месяцев Лариса хранила молчание: ни звонков сыну ни визитов к ним домой не было вовсе.
Когда обида улеглась внутри неё сама собой… женщина позвонила Богдану будто бы ничего между ними никогда не случалось – напросилась в гости по-доброму.
С тех пор она больше никогда не приносила им никаких конвертов – хотя иногда всё равно осторожно намекала: если что – может помочь деньгами…