Фарфоровый слоник, которого я полчаса выбирала в магазине, полетел на пол. Раздался звук удара, треск — слоник раскололся на несколько частей. К горлу подступили слёзы.
Я любила свою коллекцию и трепетно к ней относилась, но куда больше меня обидело пренебрежение — ко мне, к моему увлечению, к силам, которые я трачу на семью. И пока свекровь орала на меня из-за несчастного слона, мой муж, Олег, только морщился и бормотал, что мы, две истерички, ему мешаем.
Наш роман был бурным и быстротечным. До свадьбы мы с Олегом вместе практически не жили — так, ночевали то у меня, то у него. Но молодой семье необходим свой угол, поэтому после свадьбы было решено не стеснять родителей, а жить вдвоём на съёмной квартире. Я никогда прежде не жила в таких условиях — с плохими ремонтами, со старой или купленной по дешёвке мебелью, с грязью, оставшейся от прежних жильцов.
Хорошие чистые квартиры с красивыми ремонтами и стоили соответствующе. Мне часто хотелось обратно в комфортную, хорошо обставленную квартиру моих родителей, но я напоминала себе, что я теперь — взрослая и замужняя женщина. С этими мыслями я начищала каждую новую квартиру, в которую мы въезжали, наводила в ней порядок и уют.
Со мной кочевала моя коллекция игрушечных слоников. Знаю, в наше время это уже не модно, но я с детства увлекалась концепцией фэн-шуй, и из всей символики мне полюбились именно слоны — символ мудрости, долголетия и достатка.
Каких-то слоников я покупала сама, каких-то мне дарили. Даже на работе знали о моём увлечении и из поездок обязательно привозили мне слоновьи сувениры.
Я рассчитывала, что со временем мы с Олегом накопим на первый взнос и будем жить в своей собственной квартире, и немного по-детски верила, что мои слоны помогут мечтам о семейном гнёздышке осуществиться. Но всё оказалось не так-то просто.
Однажды Олег вернулся с работы в дурном расположении духа. На мои расспросы он не реагировал — только мрачно зыркал исподлобья и просил не трогать. Ну я и перестала лезть. Мало ли, что у него там случилось, захочет — расскажет.
Так что я погрела ему ужин, вымыла за ним посуду и стала заниматься глажкой. После этого я планировала лечь спать. Обычно мы с Олегом ложились вместе, потому что нам обоим рано вставать на работу, но в этот раз Олег вместо того, чтобы готовиться ко сну, всё сидел и сидел в телефоне.
— Меня уволили, — признался он, когда я вновь насела на него с расспросами. — Повздорил с начальником.
Они и прежде ссорились, отчего должность Олега каждый раз висела на волоске. Видимо, на сей раз Олег окончательно допёк своё начальство — или начальство допекло его. Подробностей я не знала, а Олег не спешил делиться, поэтому я просто принялась его успокаивать:
— Ничего страшного. Ты хороший специалист, легко новую работу найдёшь.
Я даже не расстроилась особо, потому что действительно думала, что он найдёт новое место если не моментально, то хотя бы в течение пары месяцев. Но время шло, а с работой Олегу как-то не везло. Первое время он ездил по собеседованиям каждый день, но это быстро ему надоело.
Он стал сутками торчать дома, изредка подрываясь на какую-то случайную подработку. Много денег его подработки не приносили, все суммы моментально растворялись в счетах.
Но я и тогда старалась оптимистично смотреть на вещи. В конце концов, у меня хорошая стабильная работа. Раз Олегу не везёт — пусть сидит дома и занимается бытом. Я подумала, что это само собой разумеется — когда безработный берёт на себя обязанности по ведению хозяйства.
Но Олег так, видимо, не считал. Он ни разу не взял тряпку в руки и не вытер пыль по своей инициативе, не протёр полы. Даже еду не приготовил. Он мог сидеть весь день голодный и ждать, когда я приду и приготовлю что-нибудь. Даже пытался злиться на меня, если я задерживалась.
— Мне тут есть нечего, а ты где-то ходишь, — ворчал он.
Но я это быстро пресекла: сказала, что не ломовая лошадь, и что раз он не в состоянии сам приготовить обед, то пусть сидит и ждёт меня молча. Со временем мне стало надоедать и то, что я после работы не могла отдохнуть — в отличие от Олега, который кроме отдыха ничем и не занимался.
— Было бы здорово, если бы ты хотя бы делал уборку, — сказала я однажды за ужином. — Мне сложно всё успевать, я устаю.
— А я не устаю? — ответил Олег недовольно. — Поиск работы выматывает больше самой работы. Неужели так сложно войти в положение и подумать не только о себе?
Мне даже стало немного совестно. Что я, котлет ему не пожарю, носки его не постираю? Меня так воспитали — приучили заботиться о других, а не о себе. И я даже не заметила, как за этими заботами прошло три года.
Это были три очень долгих года, практически лишённых отдыха. О том, чтобы съездить куда-нибудь в отпуск и речи не шло. Я пыталась понемногу откладывать на первый взнос, но получалось плохо — деньги постоянно уходили то на одно, то на другое. Да и съём квартиры съедал приличную часть моей зарплаты.
Трёхлетие свадьбы мы отмечали с родителями. Сил готовить обед на всю семью у меня не было и я хотела что-нибудь заказать, но стало жалко денег. Ведь дешевле купить продукты и всё сделать самой. Я простояла полдня у плиты, наготавливая первое, второе и десерт. Утешало одно — родители будут рады видеть, что дома чисто, есть еда, мы счастливы и у нас всё хорошо.
— У нас для вас подарок, — неожиданно сообщил за столом мой отец. — Мы уже внуков хотим, но понимаем, что на съёмной квартире заводить детей — плоха идея. Так что вот вам кирпичик на строительство своего гнезда.
«Кирпичик» оказался двумя конвертами с шуточными банкнотами — символический подарок, чтобы не возить с собой крупные суммы. Родители сразу же сделали перевод на мой счёт, а свекровь — на счёт Олега. Увидев сумму, я расплакалась — этого с лихвой хватало на то, чтобы сделать первый взнос. Наконец-то мы сможем купить квартиру и съехать со съёмной! Наконец-то у нас будет своё пространство — и такое, какое мы хотим, с выбранной нами мебелью, со свежим ремонтом.
Я уже видеть не могла эти разваливающиеся советские шифоньеры, которыми обставляли большинство съёмных квартир. Оно и понятно — такую мебель не жалко отдать квартирантам. Но жить среди старья было тоскливо.
Уже после того, как наши родители ушли, я спросила, сколько денег перевела Олегу свекровь — Лариса Николаевна. Просто чтобы знать точную сумму, на которую мы могли рассчитывать. Это оказалось около ста тысяч. Мои родители подарили нам семьсот тысяч. Мне тогда и в голову не пришло что-то говорить о не равнозначности сумм — какая разница, каждый вложил столько, сколько смог.
Лариса Николавна ведь одна живёт, мужа у неё нет. Главное — что мы наконец-то получим квартиру, а там и Олег начнёт шевелиться, ведь оплачивать ежемесячные взносы нужно вне зависимости от того, есть у него работа или нет. Банк не будет входить в положение.
Какое-то время я жила на эйфории от предстоящего переезда. Мы с Олегом ездили по квартирам, выбирали, обсуждали с риелтором — моей подругой, которая помогала нам бесплатно. Наконец, всё свершилось: мы нашли ту самую, в которой будем готовы жить долгие годы и в которой заведём детей. В квартире был хороший ремонт, а мебель мы решили обновлять постепенно — как появятся деньги.
На новоселье мы снова собрали всю семью, но в этот раз праздник не задался — из-за свекрови. Лариса Николаевна весь вечер вела себя так, словно квартира принадлежит ей: ходила и проверяла пыль на полках, заглядывала в шкафы и комментировала, что я неправильно сортирую вещи, высказывалась по поводу купленной мной и на мои деньги посуды.
Я не хотела портить вечер, поэтому смолчала, однако Олега тихо попросила поговорить со своей матерью. Мне такое поведение было неприятно.
Если он и выполнил мою просьбу, то эффекта это не возымело. Ларису Николаевну будто подменили — стала грубить мне, делать замечания в бытовом плане. Как будто я одна в этой квартире жила и я одна должна была следить за порядком в ней. Тем более что я стала больше работать. Ежемесячные платежи выходили довольно большими, траты на новую мебель — тоже, но я была готова вкалывать ради возможности жить в этой чудесной квартире. Естественно, времени и сил на уборку и готовку у меня попросту не оставалось.
Олег продолжал сидеть дома, всё также перебиваясь подработками. Мне начало казаться, что эти подработки он хватает для виду — пустить мне пыль в глаза и сымитировать вид бурной деятельности, потому что от них по-прежнему не было особого толка. Куда больше пользы принесла бы нормальная работа со стабильным доходом, чтобы я хоть немного выдохнула.
— Я ищу работу, — отвечал Олег всякий раз, когда я заикалась об этом. — Ты что, не знаешь, какая на рынке труда нестабильная ситуация?
Я не знала. Но — ему виднее, я-то давно работу не искала и работала на своём месте ещё с университета. Может, и правда существовали какие-то сложности, которых я не понимала. Но в какой-то момент мне стало всё равно. За три года можно было найти любую работу, пусть даже не по специальности. И теперь, когда на нас висели обязательные платежи, хвататься стоило за что угодно — хоть грузчиком работать, хоть уборщиком. Я бы не смогла спокойно смотреть, как мой муж сутками пропадает на работе, не пытаясь помочь ему тянуть лямку. Но Олега всё устраивало, и моя любовь к нему начала потихоньку угасать.
Не подкрепляла мою любовь к мужу и Лариса Николаевна. Её придирки я уже просто игнорировала — у меня не было сил на хоть какую-то реакцию. Её это, разумеется, злило.
— Вы в эту квартиру вложились в семь раз меньше, чем мои родители, — сказала я однажды, когда она совсем меня допекла, — а ваш сын вообще ни копейки на неё не потратил, и даже убрать за собой не может. Отстаньте от меня.
— А он что, женился, чтобы ещё еду самому себе готовить? — возмущённо ответила Лариса Николаевна, пропустив мимо ушей мои слова касаемо денег.
Я-то думала, он женился, потому что любил меня. Думала, что в браке всё нужно делать вместе. Думала, что мы будем крепкой семьёй, что родим детей… но какие дети, когда я от усталости даже спать не могла? Кроме того, на что мы будем жить, если я буду с ребёнком сидеть? Мне было бы спокойнее, если бы я знала, что смогу оставить младенца на Олега, но он же не будет стирать пелёнки, гулять, кормить по ночам, давая мне отоспаться. И я даже не хотела проверять свои догадки, потому что в итоге к моим ежедневным заботам просто прибавятся новые, а разорваться я не могу.
Денег постоянно не хватало, но я всё равно старалась себя радовать различными мелочами. Когда становилось совсем уж тошно, я выкраивала время и шла в сувенирную лавку или в магазин эзотерики, где покупала себе слоников. Они напоминали мне о моих надеждах на счастье и на собственное жильё, ради чего я всё это и терпела.
В один из таких дней я пришла из магазина домой и обнаружила у нас в гостях Ларису Николаевну. Общение с ней я давно свела к минимуму — здоровалась и шла заниматься делами, которые кроме меня всё равно никто не сделает.
— А это что такое? — спросила Лариса Николаевна, когда я зашла в гостиную, чтобы поставить на полку нового слоника. Они с Олегом сидели на диване и пили кофе.
— Слон, — пожав плечами, ответила я.
— То есть, ты вечно жалуешься, что денег нет, а сама тратишь их на всякую ерунду? — взвилась она. — Лучше бы брюки Олегу купила, ему на собеседования не в чем ходить!
— Он за три года работу не смог найти, — парировала я, — и не очень-то её ищет. И на собеседования он не пойдёт даже в брендовом костюме от кутюрье. Его всё устраивает. Вырастили сына-бездельника.
Лариса Николаевна аж покраснела вся от гнева. Не знаю, кто меня укусил в тот день — обычно я в перепалки не ввязывалась. Наверное, просто дошла до точки кипения.
— Ты как со мной разговариваешь?! — вскричала Лариса Николаевна, поднимаясь с дивана и подлетая ко мне.
— А вы как со мной разговариваете? — устало, но зло ответила я. — Я содержу вашего сына, если вы вдруг не заметили.
— Содержишь, как же, — хмыкнула она. — Транжиришь ты деньги, а не на семью их тратишь!
— Я ваших советов не спрашивала.
— Если есть деньги на покупку безделушек, то отдай деньги мне, я потрачу их правильно — Заявила свекровь
Не выдержав, я рявкнула:
— Сами идите и заработайте. Или пусть Олежек поднимет, наконец, свою пятую точку с дивана.
Лариса Николаевна выхватила у меня из рук слона и швырнула его куда-то в сторону. Слон разбился — несколько сотен рублей улетели в мусорку. Лариса Николаевна начала кричать, что всех слонов перебьёт, раз я такая эгоистка и думаю только о себе и своих безделушках.
Называла меня повёрнутой на вещах. Меркантильной. И когда она дошла до меркантильности, я, с трудом сдерживая слёзы, развернулась и вышла из гостиной. Войдя в спальню, я достала дорожную сумку, в которой мы обычно переводили с квартиры на квартиру одежду, и принялась складывать туда вещи Олега.
— Проваливайте оба, — велела я, выбрасывая сумку в подъезд.
— Квартира-то не твоя, — попытался взбрыкнуть Олег, но я пригрозила ему полицией.
Теперь мне придётся долго разбираться с юристами, но, думаю, я смогу решить как-то этот вопрос. И больше я ни за что не соглашусь на брак, не пожив с мужчиной вместе и не посмотрев на его поведение в сложных ситуациях. А разбитого слоника я склеила и поставила на полку к остальным. Будет мне напоминанием о том, через что я прошла и о том, как не надо вести себя в браке.
