Оксана была младше своего брата на десять лет, и когда его жена позвонила с восторженным голосом, сообщив, что Оксана стала бабушкой, та восприняла новость без особого энтузиазма.
Ну а кто бы обрадовался, если в двадцать восемь тебя вдруг нарекли бабушкой?
— Ну что, бабуля! Хи-хи! — щебетала в трубке сноха. — Поздравляю тебя!
— Людмила, ты что там, перебрала? Какая ещё я тебе бабушка? Не все же обязаны замуж выскакивать в восемнадцать… Что за чушь!
Оксане показалось, что её снова укололи тем фактом, что ей уже тридцать, а она всё ещё не замужем.
— Оксанка, ты не поняла? Дарина вот порадовала нас — родила богатыря-внука! Представляешь? Назвали Мартином! Как Хрущёва! Ой не могу! Ха-ха-ха!
Дарина была дочерью старшего брата Богдана.
Богдана Оксана искренне любила. А вот к Людмиле относилась прохладно.
Может быть это была обычная сестринская ревность. А может дело в том, что Людмила всегда говорила громко и резко, часто ворчала и завидовала по мелочам — хоть и оставалась при этом доброй по натуре.
Людмила имела своё мнение буквально обо всём: от рецептов борща до тонкостей машиностроения.
Дочка Дарина унаследовала от матери всё — и внешность, и характер. Только если у Людмилы черты были смягчены возрастом и жизнью, то у Дарины они проявлялись с избытком: злоба, зависть и раздражительность сквозили во всём.
Уже в три года девочка вытворяла такое, от чего у обычных родителей началась бы нервная дрожь века. Но Людмила оставалась невозмутимой:
— Это кризис трёх лет,— уверенно объясняла она всем вокруг. Потом наступал кризис пяти лет. Затем семи. Потом девяти… И даже одиннадцати.
А когда пришёл подростковый возраст — стало совсем тяжело.
Оксана знала: мамы мальчиков жаловались постоянно. Дарина дралась с ними, заходила в мужские туалеты без стеснения и показывала непристойные картинки.
Даже школьный психиатр её проверял — никаких отклонений не нашли. Просто раннее взросление.
Она перессорилась со всем классом. Молодые учителя побаивались её: девочка знала о каждом слишком много и могла выложить это прямо на уроке.
— Аааа… Елена,— обращалась Дарина к учительнице иностранного языка — хрупкой блондинке,— я видела вас с физруком на велосипедах катались… За ручки держались… А если его жена узнает?
Многих педагогов она доводила до слёз своими резкими замечаниями без всякого стеснения.
Но Елена оказалась не из робкого десятка: несмотря на утончённую внешность и стройную фигуру — язык у неё был острый как бритва.
Правда откуда было знать об этом подростку в разгаре гормонального бунта? Для Дарины все мужчины вокруг были потенциальной собственностью.
— Она знает про вас,— бросила Дарина однажды учительнице.
— В каком смысле?
— В коромысле,— усмехнулась Елена.— Тебе бы лучше английским заняться вместо того чтобы по кустам бегать за взрослыми людьми да подглядывать за их личной жизнью…
И вообще… Насколько мне известно — your English is very bad…
— Чё?
— Учись английскому языку! Вот чё!
— Нет ну правда… Это же отвратительно! Вы ведь с женатым мужчиной…
— Отвратительно то как раз то, что ты лезешь туда, куда тебе рано. Так-с… Класс! Сколько времени Павленко потратила моего рабочего времени — настолько мы задержим перемену для всех!
Когда ребята выбежали из класса на перемену…