В руках Лилии Михайло заметил тест и будто окаменел. Две полоски! Они перечёркивали все его представления о спокойной жизни. В свои сорок четыре он не хотел снова окунаться в мир пеленок и бессонных ночей. Всё это он уже проходил, когда был моложе и полон иллюзий. Сейчас же мечтал о другом: путешествиях, тишине, возможно, даже об отдыхе на пенсии пораньше. Ему виделись годы без детских криков и бесконечных трат на игрушки и одежду.
Лилия стояла напротив, в её взгляде светилась надежда, от которой у Михайла начинала пульсировать боль в висках. Она была младше его на девять лет, и для неё этот ребёнок, вероятно, казался подарком судьбы. Но он-то знал цену родительства — как оно выматывает до последней капли сил, а потом дети уходят во взрослую жизнь и вспоминают тебя лишь по большим праздникам.
Слова вырвались сами собой — резкие и болезненные:
– Какие дети в моём возрасте? Мои давно выросли и живут отдельно. Разбирайся сама. Я хочу жить!
Лилия побледнела так, будто он ударил её по щеке. Тест выпал из её пальцев и со звуком ударился о кафель ванной комнаты. Михайло заметил дрожь её губ — она пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Он резко повернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь с такой силой, что стеклянные дверцы кухонного шкафа задрожали.
Он включил чайник и стал ждать кипения воды, ощущая предательскую дрожь в пальцах. Где-то глубоко внутри поднималось неприятное чувство — смесь стыда с тревогой — но он быстро заглушил его. Нет, он поступил правильно: в его возрасте брать на себя такую ответственность было бы безрассудством.
Лилия не выходила из ванной больше часа. Михайло слышал шум воды — возможно, она мылась или просто стояла под струями душа в попытке смыть с себя услышанное от него. Когда она всё же появилась на пороге кухни, глаза у неё были опухшими от слёз, но выражение лица оставалось спокойным и отчуждённым.
Она прошла мимо него молча, достала йогурт из холодильника и начала есть медленно и машинально. Михайло ожидал вспышки эмоций: слёз или обвинений — но ничего подобного не произошло. Эта гнетущая тишина оказалась страшнее любых криков.
– Лиль… давай поговорим спокойно… – попытался он начать разговор.
Она подняла взгляд – пустой и отрешённый:
– А что обсуждать? Ты уже всё сказал.
И вновь повисла пугающая тишина. Михайло понял: лучше бы она закатила скандал.
Следующие дни прошли под знаком странного молчания. Лилия передвигалась по дому словно тень: готовила еду, стирала вещи, убиралась – но при этом не произносила ни слова лишнего. Несколько раз Михайло пытался завести разговор – она либо отвечала односложно, либо вовсе игнорировала его слова.
На четвёртый день он не выдержал – набрал номер Ивана. Сын жил в другом городе Украины, работал программистом где-то в частной фирме и редко выходил на связь.
– Папа? Что случилось? – удивился Иван при звонке отца.
Михайло замялся: как объяснить сыну ситуацию с беременностью мачехи да ещё признаться в собственной трусости?
– Да так… Просто хотел узнать как ты…
– Всё нормально у меня… Работаю много… А у вас что?
– У нас тоже всё хорошо… – соврал Михайло.
После разговора стало только тяжелее на душе.
В субботу утром Лилия исчезла без следа. Проснувшись поздно утром, он обнаружил пустую кровать рядом с собой — ни записки, ни звонка; телефон отключённый. Сначала подумал: вышла за продуктами или к кому-то из подруг… Но к вечеру тревога стала перерастать в панику.
Он обзвонил всех её знакомых — никто ничего не знал о ней или делали вид что не знают. Даже мать Лилии ответила холодно:
– А ты правда думал: она будет терпеть твоё хамство бесконечно?
– Вы знаете где она?
– Знаю… Но тебе этого знать необязательно! Оставь её наконец в покое! Ты уже достаточно сделал!
Разговор оборвался короткими гудками – трубку бросили первой… И вот Михайло остался один посреди опустевшей квартиры… Тиканье часов стало оглушительным… Холодильник гудел монотонно… Больше никаких звуков…
Он вдруг осознал: никогда раньше не замечал этой пугающей тишины до тех пор пока Лилии не стало рядом…
Прошла неделя мучительного ожидания… На работе мысли путались; сосредоточиться было невозможно… Коллеги начали замечать перемены: рассеянность сменялась раздражением… Начальник даже отвёл его в сторону:
– Может вам стоит взять отпуск?
Дома дела обстояли ещё хуже… Пытался готовить сам – получалось безвкусно… Впервые понял насколько много делала Лилия по дому… И насколько мало он это ценил…
Грязная посуда копилась в раковине… Холодильник постепенно пустел…
По вечерам он включал телевизор и бессмысленно пер