«Расскажи». И он начал. Впервые за долгие годы перед глазами всплыли детские шалости, мечты и воспоминания.
На седьмом месяце беременности малыш стал заметно активничать. Лилия, смеясь, хваталась за живот: «Футболист подрастает!». Михайло поначалу стеснялся прикасаться к её животу, но со временем освоился. Казалось, ребёнок узнаёт его голос — стоило Михайлу заговорить, как толчки становились сильнее.
Иногда по вечерам он читал вслух не сказки для детей, а газету или книгу, которую сам в тот момент осваивал. Лилия уверяла: малышу важно привыкать к голосу отца.
Одно воспоминание особенно врезалось в память. После тяжёлого дня Михайло вернулся домой раздражённым и усталым. Лилия встретила его как обычно, но он пробурчал что-то невнятное и ушёл в комнату. Через несколько минут она подошла молча, взяла его ладонь и положила на живот. Ребёнок толкался особенно оживлённо — словно радовался возвращению отца. И всё раздражение Михайла испарилось.
За месяц до родов они наконец определились с именем: Данило. Не слишком распространённое, но звучное и красивое. Михайло понемногу приводил в порядок детскую: выкрасил стены в небесный цвет, собрал кроватку, развесил яркие картинки на стенах. Работал неспешно и с удовольствием — представлял себе, как малыш будет здесь спать, играть и делать первые шаги. Лилия становилась всё более тяжёлой и неповоротливой — но сияла от счастья. Михайло наблюдал за тем, как она разговаривает с ребёнком, поёт колыбельные и ласково гладит округлившийся живот.
Иногда он ловил себя на мысли: почему раньше так боялся? Ведь это так естественно — хотеть продолжения себя самого и радоваться новой жизни.
Старшие дети тоже начали проявлять участие. Кристина приехала погостить и привезла вещи своего сына — аккуратно сохранённые с тех времён. Иван стал звонить чаще обычного: интересовался самочувствием Лилии и шутил о том, что собирается обучить младшего брата программированию.
Роды начались неожиданно — на неделю раньше срока. Тогда Михайло впервые по-настоящему ощутил страх — не за себя самого, а за любимую женщину и их будущего ребёнка. Он метался по коридору роддома в ожидании новостей из родильного зала; готов был отдать всё на свете ради того лишь бы с ними обоими было всё хорошо. Когда врач вышла с улыбкой и сказала: «Поздравляю! У вас сын!», у него подкосились ноги.
Он опустился на ближайший стул и закрыл лицо руками — сын… У него появился сын!
Ему позволили взглянуть на новорождённого через стеклянную перегородку отделения для младенцев. Он увидел крошечный свёрток в белой пелёнке: красный личикoм сморщенный комочек жизни с закрытыми глазками – настоящий… его сын.
— Данило… — прошептал Михайло едва слышно. — Привет… Ребёнок будто услышал знакомый голос – дёрнул ручкой и приоткрыл глаза на мгновение.
Первые недели дома оказались непростыми: малыш часто плакал по ночам и требовал постоянного внимания родителей. Теперь Михайло понимал свои прежние опасения относительно этого периода жизни… Но удивительным было то, что раздражение так ни разу не появилось – ни капли досады или усталости душевной он не чувствовал даже среди ночи. Когда ребёнок начинал плакать в три часа утра – он вставал без колебаний и носил его по комнате на руках под тихий напев простых мелодий.
Лилия удивлялась:
— Ты совсем другой человек… Я думала будет иначе…
— Я сам себе поражаюсь… – признавался ей Михайло откровенно.
Возможно дело было в возрасте – ведь ему уже сорок четыре года; спешка ушла из жизни вместе с юношескими амбициями покорять вершины немедленно… А может быть дело было в том моменте страха потерять Лилию – тогда он понял настоящую цену близости… Или просто пришёл тот самый час перемен…
Мальчик рос стремительно – буквально день за днём менялся у них на глазах: к трём месяцам уже узнавал отца по голосу и тянулся к нему ручонками с улыбкой во весь ротик… Впервые отпуск был взят не ради отдыха от работы – а чтобы быть рядом со своей семьёй как можно больше времени…
Спустя годы Михайло ясно осознавал: тот день когда он сказал Лилии жестокие слова о нежелании заводить детей стал переломным моментом всей его жизни… Не потому что гордился этим поступком – наоборот! Ему до сих пор было стыдно за ту трусость… Но именно тогда перед ним впервые возник выбор между эгоизмом… или любовью…
Сын рос умным весёлым мальчиком; Иван с Кристиной стали ему настоящими старшими братом и сестрой – приезжали часто погостить, баловали подарками да играми… Семья которую когда-то чуть не разрушил страх самого Михайла стала крепче чем он мог мечтать когда-либо прежде…