— Максим, а что если Оксанка узнает? — встревоженный голос Людмилы доносился из кабинета её мужа.
Я остановилась у полуоткрытой двери, крепко прижав к себе сумку с покупками. Начальство отпустило нас пораньше — в офисе не работало отопление, и я решила по пути домой забежать за молоком.
— Мам, не волнуйся так, — устало отвечал Максим. — Она ни о чём не подозревает. Вчера подписала договор даже не глядя. Я сказал ей, что это просто техническое оформление дачи.
Дача? Та самая, которую мы приобрели на мои средства — на наследство от бабушки Марички?
— Всё равно рискованно, — продолжала Людмила. — А вдруг начнёт что-то подозревать? Женщины ведь чуткие…
— Да ну тебя, мам. Оксанка у нас спокойная, привыкла верить на слово. За все двадцать три года ни разу в финансовые вопросы не вмешивалась.
Не вмешивалась… Господи, я ведь просто верила своему мужу! Думала, мы единое целое, у нас всё общее.
— Лучше бы и квартиру тоже оформить на меня, — вздохнула свекровь. — Мало ли что… Сейчас разводы сплошь и рядом.
— Об этом потом поговорим. Пока рано. Может заподозрить неладное.
Заподозрить? Что они там замышляют за моей спиной? У меня задрожали руки, сумка выскользнула и с шумом упала на пол.
— Что это было? — насторожился Максим.
Я поспешно собрала рассыпавшиеся яблоки и тихо прошла на кухню. Открыла кран с водой — пусть шум заглушит бешеное биение сердца. В голове метались обрывки мыслей: дача уже оформлена… теперь очередь за квартирой… двадцать три года брака…
Неужели всё это время я жила в иллюзии? Мы купили ту дачу ещё в двухтысячном году. Тогда я только получила наследство от бабушки Марички — сто пятьдесят тысяч гривен по тем временам были весьма солидной суммой. Максим тогда сказал: «Давай вложим в дачу — будет нам место для отдыха». Отдыха… Теперь это место принадлежит ему и его матери. Я смотрела на своё отражение в тёмном стекле окна над раковиной: сорок пять лет позади… треть жизни прожито… а внутри пустота. Когда мы с Максимом последний раз говорили по душам? Об общем будущем или хотя бы о мечтах? Когда он интересовался моим мнением хоть о чём-то важном… кроме «что сегодня на ужин?»
Зазвонил телефон и прервал мои мысли. Максим договаривался с матерью:
— Хорошо, мам, в воскресенье заедем. С нотариусом решим всё на следующей неделе.
На следующей неделе… Значит, ещё есть немного времени. Но что я могу предпринять? И главное… хочу ли?
На работе мне никак не удавалось сосредоточиться: цифры плыли перед глазами, а слова Людмилы звучали эхом в голове: «Женщины такие подозрительные». Получается быть внимательной плохо? А доверие ценится только тогда, когда удобно?
— Оксанка, ты сегодня сама не своя… — заметила София, моя подруга и коллега уже много лет. — Что-то случилось?
Я посмотрела на неё и вдруг ощутила подступающие слёзы…