Он резко поднялся из-за стола:
— Какой ещё развод?! Ты с ума сошла?
— Наоборот, — спокойно ответила я. — Похоже, впервые за долгие годы мыслю ясно.
— Ты готова разрушить семью из-за какой-то дачи?!
— Не из-за дачи, Максим. Из-за обмана. Двадцать три года лжи.
Он метался по кухне, размахивая руками:
— Да это не ложь вовсе! Я просто хотел подстраховаться! А ты… ты даже не хочешь меня выслушать!
— Подстраховаться от собственной жены, — произнесла я почти шёпотом. — Самое грустное в том, что ты даже не осознаёшь, насколько это неправильно.
Он остановился и посмотрел на меня:
— А что скажут люди? Соседи? Твоя сестра?
Опять эти «люди»… Ни слова о нас двоих, ни мысли о том, как дальше жить — только чужое мнение.
— Знаешь что, Максим? — я поднялась из-за стола. — Мне всё равно, что подумают окружающие. Главное — что скажу себе сама, глядя в зеркало.
— Оксанка, не говори ерунды! — он схватил меня за руку. — Нам ведь хорошо вместе! Мы же привыкли друг к другу!
Привыкли… Вот оно слово. Не любим и не счастливы — просто свыклись. Как с поцарапанным столом или капающим краном.
— Отпусти меня, — сказала я спокойно.
— А как ты будешь жить? На одну зарплату? Кому ты нужна в сорок пять?
Эти слова ранили сильнее любого упрёка. Но странным образом они не сломали меня — наоборот, будто дали силы.
— Посмотрим, — ответила я. — По крайней мере, больше не стану лгать себе самой.
Утром я собрала вещи. Немногое: только то, без чего нельзя обойтись. Максим стоял в дверях спальни молча: лицо бледное, глаза воспалённые от бессонной ночи или слёз. Может быть, он действительно любил меня по-своему? Или просто боялся остаться один?
— Это окончательно? — спросил он негромко.
— Да.
— А если… если я всё верну обратно? Переоформлю дачу на тебя?
Я взглянула на него внимательно. В этих словах было всё: он так и не понял сути происходящего. Для него это лишь вопрос документов и формальностей.
— Проблема вовсе не в даче, Максим. Проблема в том, что я перестала быть личностью рядом с тобой. Стала тенью твоей жизни.
Он ничего не сказал в ответ. Я взяла чемодан и направилась к выходу.
На пороге остановилась:
— Знаешь… Я на тебя не злюсь. Даже благодарна тебе. Благодаря тебе я поняла: я ещё жива и имею право на собственную судьбу.
Когда дверь захлопнулась за моей спиной, воздух показался другим: чище и наполненным жизнью.
Впереди была неизвестность: съёмная комната где-то в Черкассах или Полтаве, поиски новой работы получше прежней и одиночество… Но это была моя неизвестность и моя дорога вперёд. И впервые за долгие годы мне было совсем не страшно идти по ней одна.
Спустившись вниз по лестнице, я достала телефон и набрала номер Софии:
— София? Привет! Это Оксанка… Помнишь ту комнату у твоей знакомой?.. Да-да… Мне она нужна уже сегодня…