Каждый раз, когда она возвращалась из деревни, где жила ее бабушка — бывшая учительница украинского языка на пенсии, обитавшая в старом доме своей матери, Александра после трёх месяцев летнего беззаботного отдыха, как это называл отец, привозила с собой целый ворох новых словечек. Эти выражения она подслушивала у местных жителей и с удовольствием добавляла в свою речь.
Эти слова были яркими, меткими и живыми — совсем не такими пресными и скучными, какими обычно пользовались в городе или школе. Они так точно отражали буйный характер Александры, что отказаться от них она просто не могла.
Из-за этого её не раз пытались исключить из школы: матери угрожали комиссией по делам несовершеннолетних и даже детским домом. Но со временем все смирились — ведь кто станет выгонять девочку, которая неизменно возвращалась с олимпиад по украинскому языку с золотыми медалями?
Позже Александра научилась говорить культурно и сдержанно. Но в минуты сильных эмоций она теряла контроль и начинала кричать теми же словами, которыми когда-то защищалась от сельских мальчишек — размахивая палкой с окровавленными коленками, уже обработанными зеленкой.
Максим знал об этом. Он принимал её такой, какая она есть, прощал вспышки гнева и старался не придавать значения. Однако сегодня его терпение лопнуло. Он осторожно поднял кружку с остатками размазанного кофе и выплеснул из глубины души:
— Достала! — бросил он чашку на пол. Та жалобно звякнула и разбилась на мелкие фарфоровые кусочки.
Ни Александра, ни Максим больше не проронили ни слова. Он ушёл в спальню, переоделся в вчерашнюю рубашку и галстук — тот самый нелепый к ней галстук — и отправился на работу. Вернулся поздно вечером навеселе. Есть не стал — сразу лёг спать.
Утром он проснулся лицом уткнувшись в ложбинку между плечом и шеей Александры. Вдыхая её запах с наслаждением, он обнимал её за талию одной рукой и лениво мял правую грудь другой. Она пробормотала что-то сквозь сон, пихнула Максима локтем со словами «щекотно» и снова заснула.
Максим открыл глаза, сел на кровати и посмотрел на свою руку так же зло, как будто это она была виновата во всём происходящем.
— Слабак… — процедил он себе под нос, натягивая носки.
Он пошёл на кухню, заглянул в холодильник: там было пусто. Со злостью захлопнул дверцу так громко, будто та могла ответить ему взаимностью за голодное утро — затем вышел из дома.
Весь день он надеялся услышать звонок от Александры: обычно она звонила ближе к обеду — спрашивала о делах или когда ждать его домой. Но телефон молчал.
Так продолжалось до четверга. В тот день Максим домой не вернулся: остался ночевать у матери. И после этого звонка от Александры тоже не последовало.