Иван звонил ежедневно. Делился новостями с работы, жаловался на усталость, рассказывал, как впервые осознал настоящую ценность денег. Его голос звучал иначе — в нём появилась твёрдость, зрелость. Пропали те детские интонации вечного мальчишки, который надеется, что мама или жена всё решат за него.
Спустя месяц он пришёл с букетом тюльпанов и конвертом в руках.
Он положил конверт на стол и остался стоять.
— Это моя зарплата. Тридцать пять тысяч гривен. Хочу внести за аренду и помочь с коммунальными. Остальное — тебе. Хочу хоть немного вернуть за все прошлые годы.
Я смотрела на конверт, не зная, как отреагировать. Он стал ещё худее, под глазами пролегли тени усталости. Руки — загрубевшие от труда, с мозолями — уже не те ухоженные ладони ленивого лежебоки.
— Кристина, я хочу вернуться. Не сейчас — понимаю, что рано. Но хочу начать заново. Иначе. На равных.
Я присела за стол и жестом указала ему на стул напротив. Он опустился осторожно, словно боялся спугнуть мой настрой.
— Иван, если ты вернёшься — будут условия. Жёсткие.
Он кивнул и молча ждал продолжения.
— Работаешь всегда. Без поисков себя и переквалификаций за мой счёт. Все расходы делим пополам: коммунальные услуги, еда — всё поровну. Твоя мама может приезжать в гости, но жить здесь не будет. Алёна с детьми тоже нет — помочь можем разово, но содержать никого не будем. Это наш дом и наша семья — не общежитие.
Он слушал внимательно и только после паузы выдохнул:
— Принимаю всё без исключения.
Сложно было поверить сразу: слишком просто согласился, слишком быстро принял условия. Обычно люди не меняются так стремительно… Но в его взгляде появилось что-то новое — усталость человека взрослого, который сам зарабатывает себе на жизнь тяжёлым трудом.
Через неделю он вернулся окончательно: приехал с одной сумкой вещей без излишеств и суеты. Устроился дополнительно курьером по выходным дням: приходил домой вымотанный до предела, падал на диван без сил… но утром снова вставал и шёл работать дальше.
Мы жили спокойно — почти как соседи: уважительно делили пространство и обязанности по дому; расходы покрывали вместе без напоминаний или споров; он переводил деньги точно в срок на общую карту; готовил ужин в дни моих задержек; убирался сам по себе — без просьб или упрёков.
Через пару недель появилась свекровь: вечером раздался звонок в дверь — она стояла на пороге с натянутой улыбкой.
— Иван дома?
Иван вышел в прихожую и обнял мать сухо:
— Привет, мам… Заходи ненадолго.
Она вошла внутрь неспешно и огляделась вокруг внимательным взглядом — будто проверяя порядок вещей или ищет подвоха глазами хозяйки дома… Села аккуратно на край дивана и сложила руки на коленях ровно перед собой…